Ледокол «Ермак»

Плавание судов зимою через льды до Петербурга перерезывает санный путь на Ораниенбаум, и является весьма важный вопрос, как помочь этому делу. Проезжая зимою в Стокгольм, я видел, что там приходится считаться с таким же неудобством, ибо путь по шкерам от входа до Стокгольма, как говорилось выше, перерезывает несколько дорог. Там устроено таким образом: в месте пересечения дороги и канала ставится несколько вех и выставляется надпись: «тихий ход». Пароходы, следующие по каналу, не должны заходить за вехи. Между обоими берегами льда ходит паром, который тянут на веревке, перевозя как людей, так и подводы. Морозы в Стокгольме не так сильны, как в Петербурге, и поэтому там легче сохранить открытую воду для парома: здесь же не будет ли удобнее иметь наводный мост, который можно заводить после прохода судов. Есть и другое решение вопроса, а именно: поддерживать круглый год сообщение с Ораниенбаумом на пароходах. Затруднение встретится в той части пути, где мелко, и я думаю, что оно будет немаловажное, может быть, даже непреодолимое. Было бы рационально Ораниенбаумскую дамбу продолжить по мелководью до Кроншлота и построить тут такие пристани, чтобы можно было разгружаться и зимою и летом даже морским пароходам. К такой, глубоководной пристани не трудно будет подходить ораниенбаумским пароходам. Можно также, не строя дамбы, образовать на Кроншлот перегрузочную станцию, держать пароходное сообщение от Кронштадта до Кроншлота около 1/2 версты, а там иметь извозчиков с санями.

В сущности говоря, пассажирское движение не представляет особенной важности. Пассажиры могут с тем же успехом ездить через Лисий Нос, но жизненные припасы, хотя бы на первое время, должны доставляться с Ораниенбаумского берега, пока не изменятся порядки и не начнется питание Кронштадта с северного берега.

3 (15) апреля. В 2 1/2 часа дня «Ермак» вышел из гавани и пошел в Петербург. Нас сопровождали артиллерийский пароход «Пушкарь» и портовый баркас «Старшина». Для обозначения канала построено на Кроншлотской отмели два створных знака, которые и отбивают ось канала. Ледокол беспрепятственно вышел на створ и пошел по направлению к Петербургу. Расстояние от входа в канал до дамб – 9 1/2 миль, так что один створ недостаточен, и, пройдя половину пути, он почти исчезает из виду. Иметь другой такой же створ по оси от дамб невозможно, поэтому я решил построить на дамбах два створа с таким расчетом, чтобы при следовании посередине канала оба створа были одинаково расстворены. Это есть своего рода новость в способе установки навигационных знаков, и некоторые опытные моряки, при виде постройки этих знаков, покачивали головой, выражая свое сомнение – достаточно ли это удобно. Дело обстановки Петербургского канала было поручено начальнику петербургских лоцманов штурманскому капитану Геллеру, и я встретил с его стороны горячее сочувствие. Он помог этому делу, построил знаки и объявил, что никаких препятствий к зимней навигации по каналу не будет. К сожалению, ему самому не пришлось увидеть результатов своей работы; он скончался в тот самый день, когда ледокол в первый раз шел по его створам, открывая доступ к закованному льдами Петербургу.

На этот раз лоцманы позаботились вдобавок к створным знакам обозначить путь вехами, поставленными на льду, так что мы шли как по аллее и убедились, что створные знаки в хорошую погоду могут служить достаточным указанием пути, но на случай метели полезно поставить между дамбами и Кронштадтом несколько пар быков на сваях.

Между Кронштадтом и началом дамб лед был довольно прочный, в дамбах же он был слабее, а затем ближе к Петербургу настолько размяк, что представлял из себя кашу.

Есть одно обстоятельство, которое облегчает ломку льда в Морском канале. Дело в том, что Петербург через свои сточные трубы с заводов и из домов дает в петербургские каналы довольно значительное количество подогретой воды; количество это не так мало, как кажется, и оно имеет свою долю влияния. Так, например, ниже Литейного моста выходит в Неву сточная труба от пушечного завода, и весь лед в этом месте вдоль набережной до Фонтанки вплоть очень слаб, а в некоторые годы бывает даже полынья в этом месте. В Фонтанке по тем же причинам вообще лед слабее, чем в Неве, и пароходы начинают ходить по Фонтанке еще тогда, когда Нева еще крепко скована льдом. Мойка по той же причине вскрывается гораздо раньше Невы, в нее забивают весь лед при очистке места для разводки мостов, и весь этот лед стаивает очень скоро. Из всего этого видно, что теплой воды, исходящей из петербургских заводов и домов, довольно много. Вся эта вода идет под левым берегом Невы и частью попадает в Морской канал, который вследствие этого обыкновенно растаивает раньше Невы, и зимою в нем лед слабее, чем в Неве.