Ледокол

Однако ни Советский Союз, ни его Красная Армия мирной жизнью не жили. Страна и Красная Армия упорно готовились к войне. К границам выдвигались миллионные массы войск, на приграничных аэродромах сосредотачивались невиданные массы авиации, в приграничных лесах создавались колоссальные запасы боеприпасов, горюче-смазочных материалов, запасных частей для боевых машин, прямо на грунт выкладывались тысячи тонн снарядов, саперы уже разминировали мосты, а пограничники снимали колючую проволоку. И Сталин, и Тимошенко, и Берия, и сам Жуков приводили Красную Армию в готовность. Но только не в готовность к обороне.

«Стратегическая оборона являлась вынужденным видом боевых действий, она заранее не планировалась» – так говорят сами корифеи военной истории (Анфилов В. А. Бессмертный подвиг. С. 517). Но и без мудрых заключений корифеев мы знаем, что оборонительные действия Красной Армии летом 1941 года были чистой импровизацией. Красная Армия перед войной к обороне не готовилась, учений на оборонительные темы не проводила. В советских уставах об обороне в стратегическом масштабе нет ни слова.

Красная Армия не только не имела оборонительных планов, но даже в чисто теоретическом виде проблемы ведения оборонительных операций не разрабатывала. Более того, к обороне советский народ и его армия были не готовы даже морально. Народ и армия готовились к выполнению оборонительных задач наступательными методами:

Именно интересы обороны потребуют от СССР вести широкие наступательные операции на территории врагов, и это ни в коей мере не противоречит характеру оборонительной войны (Правда. 19 августа 1939 г.).

С первых часов германского вторжения Красная Армия пыталась переходить в наступление. В современных учебниках истории эти действия называются контрударами и контрнаступлениями. Но и в этом случае такие действия были импровизацией: ни на одних предвоенных учениях нанесение контрудара не отрабатывалось, более того, возможность таких действий не рассматривалась даже теоретически: «Вопрос о контрнаступлении… перед Великой Отечественной войной не ставился» (История Великой Отечественной войны Советского Союза. Т. 1. С. 441).

Итак, перед войной советские штабы не разрабатывали планов обороны и не разрабатывали планов контрнаступления. Может быть, они вообще ничего не делали?

Нет, они усиленно работали. Они разрабатывали планы войны. Маршал Советского Союза Василевский, ставший во время войны начальником Генерального штаба, свидетельствует, что в последний год перед войной офицеры и генералы Генерального штаба, штабов военных округов и флотов работали по 15–17 часов в сутки без выходных дней и отпусков. Об этом же говорят Маршалы Советского Союза Баграмян, Соколовский, Захаров, генералы армии Штеменко, Курасов, Маландин и многие другие. Есть сообщения о том, что генерал-майор Анисов работал по 20 часов в сутки, то же самое говорят и о генерале Смородинове.

В феврале 1941 года начальником Генерального штаба стал генерал армии Жуков. С этого момента Генштаб по существу перешел на работу в режиме военного времени. Ветераны Генерального штаба вспоминают «правление» Жукова как самый страшный период в истории этого органа управления вооруженными силами, страшнее Великой чистки. В то время Генеральный штаб и все остальные штабы работали с нечеловеческим напряжением.

Как же тогда могло случиться так, что Красная Армия вступила в войну без планов?

Непонятно и другое. Если Красная Армия вступила в войну без планов, то Сталин, узнав об этом, должен был расстрелять Жукова и всех, кто принимал участие в разработке планов. Этого не случилось. Наоборот, участники разработки советских планов – Василевский, Соколовский, Ватутин, Маландин, Баграмян, Штеменко, Курасов, – начав войну в званиях генерал-майора или даже полковника, завершили ее в маршальских званиях или минимум с четырьмя генеральскими звездами. Все они проявили себя в войне поистине блистательными стратегами. Все они были добросовестными и даже педантичными штабистами, которые не мыслили жизни без планов.

Как же получилось, что Красная Армия в первые месяцы войны была вынуждена импровизировать? И почему Сталин не только не расстрелял Жукова и его ближайших подчиненных, но даже ни разу не упрекнул их?

На прямой вопрос о том, были ли планы войны у советского командования, Жуков отвечает категорически: да, были.

Тогда зададим следующий вопрос: если планы были, почему в первые дни и недели войны Красная Армия действовала стихийно, без всяких планов? На этот вопрос Жуков ответа не дал.