Леди удачи. Все пути…

В это время Ксави уже стояла посреди огромного подвала, которому воспаленное воображение легко дало бы название подземелья, а то и «подземелья смерти» — так здесь было темно, такой промозглой сыростью сочились здесь стены, такой затхлый воздух здесь стоял. Прошло уже почти полчаса, а Мари всё не решалась присесть — пол подвала не внушал никакого доверия в отношении чистоты и сухости. Ксави еще раз осторожно обошла место своего заточения, пытаясь почти в полной темноте (свет сюда попадал лишь через крохотное отверстие где-то в углу под потолком) определить, нет ли здесь аварийного выхода. Но тщетно — дон Фернандес знал, куда сажал своего старого врага.

— Да, Люська! — задумчиво пробормотала Мари, осторожно потрогав синяк под глазом. — Это тебе не в салочки играть… Обмылок недоношенный! — взорвалась неожиданно она. — Угораздило же его карьеру сделать! Сидел бы под крылышком у папочки!

Ксави в сердцах врезала кулаком в стену, попала костяшками по камню, зашипела и принялась дуть на пальцы. Тут ей неожиданно показалось, что шипение не прекратилось. Мари замерла. Нет, это не шипение — это шорох. Она в панике оглянулась. Шорох усиливался. Плотно утоптанный земляной пол в дальнем углу вдруг вспучился, и ошалевшей от неожиданности Ксави показалось, что оттуда выбралось гигантское чудовище с горящими глазами. Оно хрипло дышало. Мари попятилась и уперлась в ледяную стену. По стене сочилась вода (или это холодный пот струится по спине?)… Она не успела додумать эту мысль. Чудовище рыкнуло и бросилось на нее. Ксави закрылась локтем.

«Ножик бы, ножичек!!!», — в отчаянии подумала она.

В этот момент Мари почувствовала на своих плечах тяжелые лапы, а на подбородке — что-то влажное. Ксави дернулась и отвела руку. Прямо перед ее лицом радостно улыбалась огромная пасть добродушного пса, похожего на сенбернара. Красный язык еще раз усердно прошелся по всему ее лицу. У Мари вырвался нервный смешок, потом она захохотала и съехала по стене вниз. Когда приступ нервного смеха прошел, Ксави глянула на пса. Огромное великолепное животное сидело перед ней, исполненное преданности. Хвост собаки работал с точностью и размахом часового маятника, так что многолетний мусор, собравшийся на полу, разлетался в разные стороны, как от корабельной швабры.

— Да, псина дорогая, твое счастье, что со мной родимчик не случился! Вот было бы радости дону Фернандесу! Кстати, — до Мари, наконец, дошла ситуация, — как ты сюда попал, крошка? А ну-ка! Хорошая дырка! Может, сюда не только собака влезет?

Ксави вскочила, но не успела сделать и шага, как загремел засов, и тяжелая дверь распахнулась.

— Ч-черт! Не вовремя! — с досадой подумала Мари.

В проеме двери стояла женская фигура в черном. Ксави от неожиданности чуть не села на собаку.

— Э!.. Мэ… А?!.. Джо?!! Ё!!!

Остановил ее необычный траурный вид подруги. Взгляд ее был слегка затуманен, в глазах блестели слезы…

— Да, да, сеньор капитан, — это он — мой несчастный брат! — Джоанна проделала лицом немыслимый мимический трюк, прослезившись в сторону сопровождавшего ее громилы в кирасе и шлеме времен Кортеса и подмигнув Мари одновременно. — Я потеряла его на набережной. Господи, какой из него пират?! Ваш комендант просто обознался — мой бедный Лудовико мухи не обидел, он с детства нездоров, даже не говорит на человеческом языке, только щебечет… — Джоанна, всхлипнув, покосилась на массивную бело-коричневую морду, выглядывавшую из-за спины Мари. Брови, поднявшиеся домиком над почти человеческими глазами, придавали псу обиженно-недоумевающее выражение. — И лает… Правда, Луди?

— Гав! — поддержала подругу Ксави, принимая условия игры.

— Гав! — радостно поддакнул пес.

— Гляди-ка, опять он здесь, — проговорил капитан. — Уже неделя, как Педро схоронили, а пес все его ищет. Бродит по дому, нюхает везде, роет. Вот псина беспокойная! Ты зачем сюда пришел? С дурачком поговорить, что ли?

— Гав! — слаженным хором подтвердили собака и Мари.

— Ну вот. А вы говорите — «пират»! Мы-то приехали сюда только что и только затем, чтобы забрать собачку покойного дядюшки Педро. Луди, как узнал, что дядюшка нас покинул, — новый всхлип, — так совсем покой потерял, все ходил за мной и лаял. Любит он крошку!

— Да уж, крошка! — проворчал испанец. — В двери не проходит…

— Да что вы! — Джоанна всплеснула руками и затараторила на фальцете: — Дядя Педро его совсем маленьким взял — знаете, толстенький, пушистенький, трогательный такой, уси-пуси… Да он и сейчас такой же! Крошка, Крошечка, иди сюда, иди к мамочке!..

Капитана передернуло. Только тронутого малого да его недалеко ушедшей истеричной сестрицы ему и не хватало. Отпустить этого несчастного, что ли? И так видно, что парень безобидный — беленький такой, тоненький. А этот поганец — новый комендант Фернандес все равно ушел трапезничать с маракайбским падре, а это значит — наберется до положения риз, потом всю ночь будет призраков гонять, а утром и не вспомнит, кто у него там в подвале загорает. А вспомнит, так ему же хуже — старые кадры ценить надо. И пить меньше…