Леди полночь

Марк сидел, склонившись к коленям, и тяжело дышал. Его рана на плече кровоточила, окрашивая рубашку. Кристина медленно пошла к выходу из комнаты.

Тело Марка напряглось.

- Пожалуйста, не уходи, - проговорил он.

Кристина остановилась. Насколько она помнила, это была первая его осмысленная фраза с момента, как он прибыл в Институт.

Он поднял подбородок, и на короткое мгновение сквозь грязь, синяки и шрамы она увидела того самого Марка Блэкторна, которого она могла сравнить с Ливви, Джулианом и Таем.

- Я очень хочу пить, - сказал он.

Было что-то хриплое, узнаваемое в его голосе, как звук мотора, который долгое время не использовали.

- Можно воды?

-Конечно, - Кристина нащупала стакан на тумбочке и зашла в смежную ванную.

Когда она снова появилась и протянула стакан Марку, он сидел, прислонившись к кровати. Он криво посмотрел на стакан.

- Вода из крана, - проговорил он, - я совсем забыл.

Он сделал большой глоток и вытер губы тыльной стороной ладони.

- Ты знаешь кто я?

- Ты Марк, - ответил она, - Марк Блэкторн.

Повисла долгая пауза, прежде чем он кивнул, совсем незаметно.

- Долгое время меня никто так не называл.

- Это всё ещё твоё имя.

- А ты кто? - спросил он, - я, возможно, должен тебя помнить, но...

- Я Кристина Мендоза Розалес, - сказала она, - нет никакой причины, по которой ты должен меня помнить, так как мы никогда не встречались.

-Какое облегчение.

Кристина удивилась:

- Правда?

- Если ты не знаешь меня, а я тебя, тогда у тебя нет никаких представлений, - он показался невероятно истощенным, - насчет того, кто я или что я люблю. Для тебя я могу быть кем угодно.

- Раньше, - сказала Кристина, - на кровати. Ты спал или притворялся?

- А это важно? - ответила он, и Кристина не смогла придумать более фейского ответа, чем этот.

Он переместился к изножью кровати.

- Почему ты в Институте?

Кристина села на колени, опуская голову на уровень с Марком. Она разгладила юбку - даже когда она не хотела, слова матери о том, что охотники в свободное время должны выглядеть опрятно и презентабельно, эхом звучали в её голове.

- Мне восемнадцать, - сказала она, - меня определили в Институт Лос-Анджелеса в мой год путешествий. Сколько тебе лет?

В этот раз Марк сомневался очень долго. Кристина не знала, ответит ли он вообще.

- Я не знаю, - в конце концов, сказал он, - меня не было - я думаю, что меня не было - очень долго. Джулиану было двенадцать. Остальные были малышами. Десять, восемь и два. Тавви было два.

- Для них прошло пять лет, - ответила Кристина, - пять лет без тебя.

- Хелен, - проговорил Марк, - Джулиан. Тибериус. Ливия. Друзилла. Октавиан. Каждую ночь я повторял их имена, считая звёзды, только чтобы не забыть. Они все живы?

- Да, все живы, но Хелен здесь нет - она женилась и живёт со своей женой.

- Они счастливы и живут вместе? Я рад. Я слышал новости о свадьбе у Фейри, однако, мне кажется, это было очень давно.

- Да, - Кристина изучала лицо Марка, - ты пропустил большое событие.

Угловатые кончики ушей говорили о фейской крови.

- Ты думаешь, я не знаю? - он говорил с жаром в голосе, смешанным со смущением, - я не знаю, сколько мне лет. Я не узнаю своих собственных братьев и сестёр. Я не знаю, зачем я здесь.

- Ты знаешь, - сказала Кристина, - ты был там, когда фейри разговаривали с Артуром в Святилище.

Он наклонил к ней голову. У него был шрам на шее, не отметина после старой руны, а как будто рубец после удара кнутом. Его волосы были неопрятными и выглядели так, будто их не стригли месяцами, а может и годами. Белые кудри касались плеч.

- Ты им доверяешь? Фейри?

Кристина покачала головой.

- Хорошо, - он отвёл от неё взгляд, - ты не должна.

Он потянулся за коробкой, что оставил Тай, и подтянул к себе.

- Что это?

- Вещи, которые они думают, что понадобились бы тебе, - ответила Кристина, - твои братья и сестры.

- Приветственные подарки, - сказал Марк в замешательстве, перебирая кучу-малу из случайных вещей - футболки и джинсы, которые, возможно, принадлежали Джулиану, микроскоп, масло и хлеб, охапка пустынных цветов из сада позади Института.

Марк поднял голову, чтобы посмотреть на Кристину. Его глаза блестели от нескрываемых слёз. Его футболка была тонкой и порванной: сквозь материал она могла видеть другие шрамы и рубцы на коже.

- Что я должен им сказать?

- Кому?

- Моей семье. Моим братьям и сестрам. Моему дяде, - он покачал головой, - я помню их, но в то же время и нет. Я чувствую, будто жил здесь всё время, но также был и с Дикой охотой. Её рёв гудит в моих ушах, я слышу зов горнов, звук ветра. Это заглушает их голоса. Как я смогу им это объяснить?

- А ты не объясняй, - мягко сказала Кристина, - просто скажи, что ты любишь их и скучал каждый день. Скажи, что ты ненавидел Дикую Охоту. Скажи, что ты рад вернуться.

- Но почему я должен это делать? Разве они не решат, что это ложь?

- А ты не скучал по ним? Ты не рад их видеть?

- Я не знаю, - проговорил он, - я не слышу, что говорит моё сердце. Я слышу только ветер.

Прежде чем Кристина ответила, что-то резко ударилось в окно. Оно снова стукнулось, последовательность ударов напоминала код.