Леди - обольстительница

И чтобы доказать, что она готова на дерзкие безрассудные поступки, Гвен смяла грязную салфетку и швырнула ее через плечо. С замиранием сердца она ждала, что сейчас последуют возмущенные крики. Лет пятьдесят назад подобный поступок сочли бы страшным оскорблением, которое можно было бы смыть только кровью на дуэли.

Однако время шло, а за соседним столиком все было тихо. Алекс зевнул, прикрыв рот рукой. Нахмурившись, Гвен повернула голову.

Ее салфетка лежала позади стула, на котором сидела девушка. Молодая американка, не обращая на нее никакого внимания, разглядывала свою перчатку.

– Надо было хорошенько прицелиться, – заметил Алекс. – Хотите, продемонстрирую?

Он достал из кармана носовой платок, смочил его в вине и смял в комок.

– Нет, не надо! – поспешно остановила его Гвен. – Вино может испачкать одежду.

Алекс усмехнулся и бросил платок на стол. Гвен насупилась.

– Вы ведете себя как ребенок, – промолвила она. – Я же сказала, что хочу свободы, а швырять в людей чем попало не входит в мои планы.

– Нет уж позвольте, вы сказали, что отныне вам плевать на общественное мнение.

– Одно связано с другим.

– И я о том же! Итак, я предлагаю вам теперь вместо салфетки бросить бокал.

– Бокал? Но он разобьется.

– Верно, – задумчиво промолвил Алекс. – С громким звоном. И на это обязательно обратят внимание.

Алекс взял бокал, вытянул руку в проход между столиками и разжал пальцы. Бокал разбился вдребезги.

– О Боже… – пробормотала молодая американка.

Взоры всех посетителей обратились на них, в глазах многих из них читалось смятение. Однако никто не собирался затевать скандал. Гвен пожала плечами. Алекс засмеялся и поднял свою кружку с остатками пива, как будто собирался сказать тост.

– Надеюсь, это наконец разбудит мертвых, – промолвил он и швырнул кружку на землю.

Вокруг поднялся крик. Пожилая дама, сидевшая за соседним столиком, громко заявила, что Алекс сделал это нарочно. Мужчина, который пил ликер кюрасо, вскочил на ноги и стал браниться на незнакомом Гвен языке. Судя по всему, осколок стекла отлетел и ударился ему в ногу.

– Вы сильно покраснели, – тихо сказал Алекс. – Вам не по себе?

Он положил руку на стол и ударом кисти смахнул на землю стеклянную кружку Гвен.

У кафе на мостовой стали останавливаться зеваки. Гвен сидела ни жива ни мертва.

– У нас на столе почти не осталось посуды, – спокойно заметил Алекс. – Один графин. Если вы хотите продолжения спектакля, я готов разбить и его.

– Нет, – быстро возразила Гвен.

– Может быть, вы сами хотите расправиться с ним?

– Это уже не дерзость, а вандализм!

Алекс пожал плечами:

– Стол, стакан, характер юной леди – все это так легко разбить или сломать. Такая жалость.

Внезапно в предплечье Гвен кто-то вцепился стальной хваткой. Подняв глаза, она увидела официанта. Он что-то кричал, брызжа слюной. Алекс вскочил, схватил его за руку и произнес отрывистую фразу по-французски.

Однако официант продолжал браниться.

Костяшки на руке Алекса побелели, и официант наконец сдался, разжав пальцы. Алекс тут же отпустил его и снова уселся на свое место. Официант начал что-то быстро-быстро лопотать, ударяя себя в грудь. Из его цветистой речи Гвен разобрала только слово «жандармы». Она догадалась, что этот человек собирается вызвать стражей порядка.

Гвен вскочила на ноги, придерживая маленькую сумочку, висевшую у нее на поясе. Там лежали все ее деньги.

Она с трудом на ломаном французском извинилась перед официантом и повернулась к Алексу, который почему-то улыбался:

– Немедленно вставайте! Он грозится вызвать полицию!

Алекс кивнул:

– Да, действительно. – Он вздохнул: – Какая же вы зануда, Гвен!

Покопавшись в сумочке, Гвен быстро достала денежную купюру и сунула ее в руку официанту. Взглянув на нее, тот сразу же успокоился и, низко поклонившись, удалился.

По собравшейся на мостовой толпе прошел ропот. Зеваки как-то странно поглядывали теперь на Гвен.

Алекс рассмеялся.

– Что вас так развеселило? – топнув ножкой, взвилась Гвен. – Этот парень заслужил те пятьдесят франков, которые я ему дала.

– Вы дали ему в десять раз больше, – сказал Алекс, вставая. – Купюра была достоинством в пятьсот франков. Так вы разоритесь на взятках и чаевых. Вам следует научиться быть экономной.

Гвен больше не могла терпеть его насмешки и колкости.

– Ах, так? – вскричала она и, несмотря на протесты отца семейства, оторвавшего наконец глаза от своей газеты, схватила со столика американских туристов графин с мазаграном, напитком из черного кофе со льдом.

Алекс приподнял бровь. Глядя ему прямо в глаза, Гвен кинула графин ему в голову. Алекс увернулся. Толпа ахнула и взволнованно загудела. Графин разбился о булыжники мостовой.

Зеваки замерли, с нетерпением ожидая продолжения представления.

– Ну, это уж слишком, – заявил Алекс. – Правда, на этот раз вы, наконец, прицелились.

Кто-то легонько похлопал Гвен сзади по плечу. Обернувшись, она увидела официанта, который бесцеремонно протягивал руку, требуя денег.

– Снова дадите ему пятьсот франков? – насмешливо спросил Алекс.

Гвен проигнорировала его.