Леденцовые туфельки

Случайности, непредвиденные ситуации возникают, когда Розетт оказывается поблизости. Как тогда с разбитой хрустальной тарелочкой. Я могла бы поклясться, что та тарелка разбилась, хотя теперь уже совсем в этом не уверена. А когда свет как бы сам собой то включается, то гаснет в комнате, где вообще никого нет? Разумеется, это могут быть просто «шутки» старого дома с его отвратительной проводкой. Возможно, и все остальное тоже всего лишь плод моего воображения. Впрочем, предполагай не предполагай, а из слова, как говорила моя мать, шубы не сошьешь. Опять же ясно, что от яблони яблоко, а от ели шишка. Да и вряд ли я себе что-то вообразила: не имею я такой привычки.

В последние дни дел было невпроворот. Прямо какой-то взрыв активности. Мы без конца что-то чистили и мыли, переставляли мебель, делали новые припасы, без конца таскали из кладовой на кухню всякую утварь: медные кастрюльки, сковородки, противни, формочки, горшочки — все это, хоть и было тщательно упаковано, потемнело и покрылось пятнами, так что, пока я присматривала за магазином, она часами на кухне оттирала и отмывала каждую посудину, пока не довела все до блеска.

— Ладно, хоть развлекусь немного, — все повторяет она, словно стыдясь своего радостного оживления, как стыдятся детской привычки, которую давно уже следовало перерасти. — Ты же понимаешь, что это не всерьез.

А по-моему, как раз очень даже всерьез. Ни одна игра не стоит столь тщательных усилий и планирования.

Янна покупает только самую лучшую шоколадную глазурь — ее поставляет «один честный человек» откуда-то из пригородов Марселя — и всегда расплачивается наличными. Она говорит, что для начала вполне достаточно дюжины упаковок каждого сорта, но по ее горящим глазам я уже поняла, что этого будет мало. Она говорит, что раньше всегда все готовила сама, и я, признаюсь, сперва не очень-то в это верила, но то, как она самозабвенно, буквально с головой вновь погрузилась в работу, свидетельствует о том, что она отнюдь не преувеличивала.

Причем она все делает так быстро и ловко, что наблюдать за ней — одно удовольствие, просто бальзам на душу. Сперва сырую шоколадную глазурь растапливают, а потом «закаливают», то есть дают ей слегка загустеть, благодаря чему она избавляется от излишней ломкости и превращается в блестящую тягучую массу, которая как раз и необходима для изготовления шоколадных трюфелей. Янна все операции производит на специальной гранитной доске, разливая по ней размягченный шоколад, похожий на шелковое полотно, и снова собирая его с помощью шпателя. Затем шоколад отправляется обратно в медный котелок, слегка нагревается, и весь процесс повторяется снова, пока она не объявит, что все готово.

Янна редко пользуется термометром для сахарного сиропа. По ее словам, она столько лет готовила шоколад, что сразу чувствует, когда он достиг нужной температуры. И я ей верю; еще бы, в течение трех последних дней я постоянно наблюдаю за ней, и она ни разу ни в чем не ошиблась — поистине безупречная работа! За это время даже я научилась воспринимать готовую продукцию критически, проверяя, нет ли потеков, не слишком ли бледен цвет, что всегда свидетельствует о том, что шоколад недостаточно «закален», достаточно ли в нем блеска и «хрусткости», ибо все это — показатели отличного качества.

Трюфели, по словам Янны, делать проще всего. Она говорит, что Анни это умела уже в четыре года, а теперь пора и Розетт попробовать, — и малышка с серьезным видом обваливает шарики трюфелей в порошке какао, рассыпанном на разделочной доске; личико все перемазано мягким шоколадом, глазенки сияют, как у енота…

Впервые я слышу, как Янна хохочет.

Ах, Янна! Вот она, твоя слабость!

Между тем я упражняюсь и в кое-каких собственных умениях. Слишком велик мой интерес к этому месту, так что и я стараюсь все делать хорошо и уже приложила немало усилий, чтобы своими чарами усилить притягательность нашей chocolaterie. Учитывая необычайную чувствительность Янны, действовать пришлось незаметно, но кукурузный початок, символ Синтеотля,[35] и боб какао, символ Госпожи Кровавой Луны, нацарапанные мною иод притолокой и на ступеньках крыльца, должны обеспечить процветание нашему маленькому бизнесу.

Я отлично знаю, что предпочитает каждый из твоих покупателей, Вианн. Я легко могу это прочесть по цветам их ауры. И я знаю, что девушка из цветочного магазина вечно всего боится, а та женщина с маленькой собачкой во всем винит только себя, а молодой болтливый толстяк умрет, не дожив и до тридцати пяти, если немедленно не сбросит вес.

Такой уж у меня дар, знаете ли. Я могу узнать, что всем им необходимо. Могу сказать, чего они боятся, могу заставить их танцевать.