Леденцовые туфельки

— Ее звали Минди, — сказала Зози. — Моя мать считала ее моим духом-проводником. Ну да, ведь она верила в такие вещи. Она вообще почти во все верила: в хрустальные шары, в магию дельфинов, в инопланетян, похищающих детей и женщин, в существование йети — можно, наверное, сказать, что моя мать была верующей. — Зози усмехнулась. — Но кое-что из этого действительно существует и воздействует на нас, не так ли, Нану?

Я просто не знала, что ей ответить. «Действительно существует и воздействует на нас…» Что она хотела этим сказать? От ее слов мне стало не по себе — и в то же время я испытала даже радость, пожалуй. Потому что это было не просто совпадение, или Случайность, как тогда в английском чайном магазине. Сейчас Зози говорила о настоящей магии, и говорила совершенно открыто, словно все это правда, реальная действительность, а не какая-то детская игра, из которой мне давно пора вырасти.

Зози во все это верила.

— Ой, мне надо идти!

Я схватила сумку и направилась к двери.

— Ты слишком часто используешь эту отговорку. Кто это был? Кошка?

И она, прищурив один глаз, опять посмотрела на меня сквозь сложенные кружком пальцы.

— Ты это о чем? Я не понимаю, — сказала я.

— Маленький такой, а уши большие.

Я смотрела на нее во все глаза. А она по-прежнему улыбалась.

Я знала: об этом говорить не следует. От таких разговоров один вред — но и лгать Зози мне не хотелось. Она же мне никогда не врет.

И я, вздохнув, призналась:

— Это кролик. Его зовут Пантуфль.

— Клёво!

Вот так, и теперь уже ничего не поделаешь.

ГЛАВА 3

16 ноября, пятница

Ну что ж, я сделала второй ход. И снова оказалась в выигрыше. Всего-то и нужно — хорошенько рассчитать удар, и пиньята покроется трещинами, а потом и лопнет. Мать в этой семье — слабое звено; но если Янна будет на моей стороне, то Анни последует за ней столь же покорно, как лето за весной.

А какая прелестная девочка! Такая юная и уже такая умница. Да с такой девочкой я могла бы горы свернуть — если бы ее мать под ногами не путалась. Впрочем, всему свое время, не правда ли? Если я сейчас совершу ошибку, это может слишком далеко отбросить меня назад. Девочка по-прежнему ведет себя очень осторожно и легко может выйти из игры, если я вдруг излишне поднажму. Так что подождем и займемся пока Янной; честно говоря, эта работа мне прямо-таки наслаждение доставляет. Мать-одиночка, которой нужно заниматься магазином, когда под ногами постоянно крутится маленький ребенок, — и я должна заставить ее полностью мне довериться, я должна стать для нее незаменимой, стать ей сердечным другом. Она нуждается во мне, а Розетт с ее безграничным любопытством и невероятной способностью вечно попадать в неприятности предоставит мне все необходимые предлоги.

Розетт, кстати, интересует меня все сильнее и сильнее. Эту крошку, слишком маленькую для своего возраста, с остреньким личиком и широко расставленными глазами, вполне можно было бы и за кошку принять, когда она ползает по полу на четвереньках (пока она предпочитает передвигаться именно так, а не ходить, как все); она сует пальчики в каждую щель в деревянной обшивке стен, она то и дело открывает или закрывает дверь в кухню, она выкладывает на полу длинные и весьма сложные композиции из разных мелких предметов. В общем, за ней нужен глаз да глаз. И хоть обычно она ведет себя неплохо, у нее, по-моему, начисто отсутствует ощущение опасности. А уж если она чем-то расстроена или огорчена, то может дать волю и дикому, безудержному гневу (чаще всего безмолвному) — начнет раскачиваться с такой силой, что даже головой об пол стукается.

— Что это с ней такое? — спросила я как-то у Анни.

Она опасливо на меня глянула, словно решая про себя, можно ли мне без опаски сказать об этом, но все же ответила:

— Да никто толком не знает. Врач смотрел ее однажды, когда она еще совсем маленькая была; он тогда сказал, что именно это, наверное, и называется в народе cri-du-chat,[34] но уверен он не был, и мы больше к нему не ходили.

— Cri-du-chat?

Звучит как средневековое название какой-то напасти, беды, которую может навлечь крик кошки.

— Ну да, она так кричала — в точности как кошка. Я ее даже Котенком прозвала.

Анни рассмеялась и быстро, почти виновато, отвела глаза, словно даже этот разговор ей казался немного опасным.

— Но на самом деле она совершенно нормальная, правда-правда, — заверила она меня. — Просто не такая, как все.

«Не такая, как все». Снова это выражение. По всей видимости, оно, как и слово «случайность», имеет для Анни совершенно особый смысл. Розетт, безусловно, имеет склонность попадать в непредвиденные ситуации. Но я подозреваю, что «случайность» в данном случае означает нечто большее, чем наливание в резиновые сапожки воды, подкрашенной красками для рисования, или засовывание в видеопроигрыватель поджаренных тостов, или проделывание пальцами дырок в сыре для невидимой мышки.