Леденящая жажда

Так, а это что такое? Женщины, женщины…

Пастух встряхнул головой:

— Кто вы? И где я?

Дама, абсолютно точно соответствующая всем описаниям, смотрела на него с высоты своего не слишком большого роста и растерянно улыбалась:

— Вы русский?

— Да, а вы ангел?

— Пока нет. А что вы все здесь делаете? Вы ранены? Пастух приподнялся и, ожидая самого ужасного, повел глазами.

— Я был не один. А где?.. Да вот же они… Гонсалес с простреленной головой валялся у входа в хижину.

— Вы… Вы Соня… Софья Огинская?

Дама вдруг резко отстранилась от него.

— А мы вас ищем…

— Вы тоже?

— Да, но мы не собираемся вами торговать. Вы должны нас спасти.

— Я вас уже спасла. Я первый раз в жизни убила человека. Хотя он не человек. Но сейчас нам лучше отсюда убраться.

Пастух попробовал встать. Получилось.

— Что с Биллом?

— Не хочу вас пугать, но кажется, с ним плохо, — ответила Соня.

Пастух понял, что паниковать сейчас просто нельзя. Он попытался собраться с мыслями.

— Правильно, надо уходить. Вы знаете, где ближайшее жилье?

— Знаю.

Обессиленные Артист, Пастух и хрупкая немолодая женщина в течение двух часов волокли на себе Трубача и Билла.

По дороге Соня рассказала, как оказалась в плену у Гонсалеса, который конечно же прознал, что за ней охотятся и Америка, и Бразилия. Наркобарон хотел тоже сыграть в эту игру.

Соню он запер в ее собственном доме, а сам пошел расправляться с солдатами. Но забыл, ублюдок, что дома и стены помогают. Соне очень быстро удалось освободиться. Она нашла свое ружье, в котором были только заряды снотворного. Пришлось усыплять таким образом охранника, а потом уже, завладев его пистолетом, выручать попавших в ловушку солдат удачи.

— Далеко еще? — прохрипел Артист, чувствуя, что вот-вот рухнет.

— Почти пришли.

— Что-то не верится.

— Видите просвет между стволами?

— Даже намека не наблюдаю.

— Он есть, поверьте мне. Я сначала тоже не слишком хорошо ориентировалась здесь.

— А как давно…

— Я живу в этой дыре?

— Да.

— Порядочно.

— А что вы здесь делаете? — спросил Пастух.

— Работаю.

— А где?

— Да здесь же. — Она обвела руками лес.

Только сейчас до Пастуха начало доходить — они ее нашли! Правда, какой ценой! Один еле жив, второй — Трубач — на глазах истекает кровью. И все же получается, что задание выполнено. Почти. Осталось только доставить Огинскую на родину.

— Вот мы, собственно, и. пришли.

Они находились на небольшом, видимо, с трудом отвоеванном у сельвы участке, на котором беспорядочно теснились пять-шесть хлипких строений. Навстречу им вышел мужчина в спецовке, очень смуглый, но явно европейского происхождения. Пастуху в очередной раз пришлось стать свидетелем разговора на совершенно непонятном ему языке. Это был не английский: слишком много шипящих и носовых.

— Сейчас главное — оказать помощь раненому, — сказала Огинская.

Она склонилась над Трубачом, человек принес из домика аптечку. Люди сгрудились вокруг. Наконец Трубач открыл глаза.

— Трубач, познакомься — Софья Михайловна, — сказал Пастух.

— Минуточку, но мы с вами тоже еще не представились друг другу, — вступил Артист, — что само по себе, конечно, не слишком вежливо… — Он галантно взял Огинскую под локоток и, подмигнув Пастуху, отвел ее в сторону. Здесь, в стороне от чужих ушей, они вкратце изложили ей причины, заставившие их искать с ней встречи, и как можно деликатнее, но вполне настойчиво предложили Софье Михайловне разделить с ними обратное путешествие.

— Вы с ума сошли! — была первая реакция Огинской. — Увы, я, к сожалению, ничем не могу помочь ни вам, ни родному мне городу. Я не знаю, как все это может быть связано с нашими давнишними разработками…

Пастух объяснил, что вещество то самое, она должна прекрасно помнить симптомы. Что гибнут люди, что нужно обязательно найти того, кто навел террористов на эту губительную мысль.

— Я поеду с вами. Но…

— Что «но»?

— Единственное, что могу вам сказать с уверенностью: этим «наводчиком» была не я, и противоядие, насколько мне известно, разработано не было.

Все же она села с ними в самолет в аэропорту Рио-де-Жанейро. Улетали все, за исключением Билла.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Санкт-Петербург

12 июля 200… года, 05.12

Голубков сидел на кухне в квартире полковника Косенко. Косенко, давний его сослуживец и друг, несколько лет назад получивший наконец долгожданную квартиру в городе на Неве, со всем своим семейством отбыл на отдых. А отбывая, он, узнав о командировке Константина Дмитриевича, предоставил свой дом в полное его распоряжение.