Лед и пламя

– Знаю, знаю, почему ты захотел жить в Глазго, здесь ты можешь спокойно напиваться хоть каждый день, не испытывая угрызений совести. Скажи, ты где сегодня ночуешь?

– В такое время и в таком состоянии, разумеется, у тебя.

– Отлично. Пэт будет счастлива повидаться с тобой. Разберем тебе диван – видишь ли, из комнаты для гостей нам пришлось соорудить детскую.

– Как? Уже? О, только не говори мне, что… Грэм? Грэм!

– Молчи об этом. Это случилось совсем недавно и должно остаться в секрете до свадьбы.

– В двадцать шесть лет ты станешь отцом?

– В двадцать семь, когда ребенок родится. Не забывай, что хотя мы и учились в одном классе, я был на год старше тебя.

– Ну на этот раз ты меня точно обскакал, поздравляю!

Скотт обрадовался за друга и умирал от желания спросить, сможет ли он принять участие в конкурсе, когда встанет вопрос о выборе крестного отца. Но он знал, что Грэм суеверен, и предпочел промолчать. Как, интересно, через несколько недель воспримет эту новость Мэри? Возможно, она воспользуется этим и снова начнет приставать к Скотту, ссылаясь на пример Пэт и Грэма. По сути, идея снять холостяцкую квартиру была неплохим маневром: стремление к независимости, несомненно, станет серьезным тормозом для дальнейших рассуждений о браке. Или же это повлечет слезы, истерику, а может быть, и разрыв. Такая вероятность развития событий огорчала Скотта, но не настолько, чтобы он изменил решение. Он даже испытывал теперь облегчение, что наконец-то определился, и отступать не собирался.

* * *

Ангус метался по кабинету, как хищник по клетке. Он только что выкурил сигару, которая на этот раз не принесла ему успокоения и не доставила ожидаемого удовольствия. Разговор с Амели на повышенных тонах окончательно вывел его из себя. Что он должен предпринять? А главное, как ей отказать? Она защищала Джона всеми доступными ей средствами и хотела, чтобы Ангус помог ему «вставить ногу в стремя». Но этот мальчишка просто не способен удержаться в седле, это яснее ясного! С другой стороны, не дать ему хотя бы единственный шанс попробовать свои силы могло показаться жене верхом несправедливости. Только вот дело-то в том, что Ангус терпеть не мог, когда его к чему-либо подталкивали, давили на него, а Скотт в этом отношении был еще хуже, чем Ангус. Привести Джона на винокурню, даже наименее процветающую из двух, значило создать себе проблему. Скотт сразу начал бы возражать, ведь у него была масса дел куда важнее, чем обучать какого-то новичка, из которого ко всему прочему вряд ли вышел бы толк. Ведь идея исходила от Амели, а не от самого ее старшего сына. Ну а тот явно предпочел бы и дальше балбесничать, чем поступить под начало Скотта, это вызвало бы у мальчишки скрежет зубовный. Что касается интереса, который, по словам матери, Джон якобы проявлял к работе на винокурнях… Ни он, ни остальные его братья с момента их приезда в Шотландию ни разу не выказали ни малейшего любопытства по этому поводу. А ведь довольно часто за столом во время трапез Ангус и Скотт затрагивали эту тему, если что-то их в данный момент волновало. Вот Кейт, та всегда с вниманием их слушала, только одна Кейт! Но у Кейт была масса положительных качеств, которые отсутствовали у ее братьев. И, помимо всего прочего, она становилась день ото дня все краше. Наверняка ее карие, усеянные золотистыми крапинками глазки, длинные волосы медового оттенка и смущенная улыбка уже нравились мальчикам ее возраста. В отличие от сестры, мальчишки с их белокурыми жесткими шевелюрами, бледной кожей уроженцев Англии и наглым видом вряд ли имели успех у лиц противоположного пола. Правда, они без конца хвастались, рассказывая о своих «победах» и подталкивая друг друга локтями, но это означало, что они лишь жаждали завоеваний, о которых сочиняли небылицы.

В коридоре в этот момент послышались шаги Скотта, и Ангус приготовился к неминуемому столкновению.

– Заходи! – крикнул он, поворачиваясь, чтобы сесть за рабочий стол.

– Амели сказала, что ты хочешь меня видеть?

Конечно, Скотт никогда не соглашался называть мачеху иначе, чем по имени. Но если она и настойчиво требовала, чтобы ее дети называли Ангуса отцом, то абсолютно не настаивала, чтобы молодой человек в возрасте Скотта величал ее матерью. По крайней мере, в этом вопросе они были едины.

– Садись. Я хочу обсудить с тобой кое-что, что, возможно, будет тебе не слишком приятно.

Пораженный таким вступлением, Скотт с любопытством на него взглянул.

– Ты хочешь поговорить со мной о Мэри? – приготовился он к обороне.

– О Мэри? Нет, не о ней, хотя, в конце концов, раз уж ты с ней встречаешься, мог бы как-нибудь пригласить ее пообедать с нами, я счел бы это естественным. Мне было бы интересно лучше ее узнать, а поскольку она работает на нашей прядильной фабрике, разговор мог бы носить не слишком личный характер.

– Папа, я же сказал тебе, что пока не собираюсь жениться.

– И я правильно тебя понял. Но мне все равно любопытно.

Ангус говорил сухим тоном, готовясь к тому, что за этим последует. Он подождал, пока Скотт ему кивнул, чтобы продолжить: