Лед и пепел

Уточняем свое место по звездам. На ясном солнечном небе они невидимы для глаз, но сильная оптика специального (пассажного) теодолита позволяет отлично их видеть по заранее предвычисленным эфемеридам. Координаты льдины № 1: широта 81°27'ОУ, долгота 181°15'00» восточная, та, что требовалась по плану.

Льдина представляет собой поле размером тысяча двести на четыреста пятьдесят метров.

Наш неутомимый бортрадист Александр Александрович Макаров уже связался с мысом Шмидта, передает короткое сообщение в Москву о произведенной посадке и о начале научных работ на льдине.

Я закладываю шурф, заполняю его шашками аммонала. Гулкий взрыв. Над образовавшейся прорубью ставим гидрологическую палатку для глубоководной лебедки.

Долго выбираем ледяную кашу из образовавшейся полыньи, ее стенки двухметровым обрывом уходят в черную бездну океана. Что там, в его глубине? Это покажут всевозможные приборы — термометры, батометры, вертушки Экмана, гирляндой навешанные на тросе. После восьми часов непрерывной работы все научные точки на нашей льдине были открыты. Бодро застучал мотор гидрологической лебедки, ему вторил движок электростанции, и казалось, что не было под нами океана, а сидели мы где–то в заснеженной степи Оренбуржья…

К обеду на месте лагеря стоял целый городок. Выстроились в ряд с самолетом четыре палатки, метеостанция, радиоантенны, высокая металлическая мачта с алым полотнищем Государственного флага страны, длинные ряды черных флажков обозначили взлетно–посадочную полосу аэродрома; раздавались уже бодрый стук мотора лебедки, позывные радиостанции, аппетитно гудели примусы в жилых палатках, дразнящие ароматы камбуза разносились окрест, и ко всему прочему веселые переклики работавшего экипажа — все это так не вязалось с таинственным наименованием — район «полюса недоступности», что казалось, вот–вот (как пошутил Каминский) появится милиционер из ОРУДа и начнет регулировать движение на нашем проспекте под названием Океанская фантазия.

После обеда все собрались в самой большой палатке и уютно расположились на мягких оленьих шкурах и спальных мешках. Началось сообщение первых научных данных. Новость гидрологов потрясла всех: на глубине 2647 метров лот достиг дна океана! Это было так неожиданно, что как–то с трудом верилось, но батометр с этой глубины принес образец грунта. Сомнений не было больше, глубины на «полюсе недоступности» оказались в два раза меньшими, чем предполагали ученые всего мира, основываясь на результатах измерения Уилкинса у южной границы этого района.

Вскоре в палатку в клубах холодного пара вполз через входной рукав Черниговский. Лукаво улыбаясь, он осторожно что–то прятал под малицей. Обжигаясь и дуя на горячий кофе, Черниговский рассказывал:

— Что ни час, то Нептун выдает новости! Смотрите, в океане богатейшая жизнь! А ученые всего мира предполагали, что этот район является также и «полюсом безжизненности!» — И он, как величайшую драгоценность, вытащил из–под малицы стеклянную колбу, где в прозрачной воде сновали мелкие ракообразные существа.

— Тоже мне улов! — скептически бросил радист Саша Макаров. — Из него ухи не сваришь! Мокрицы какие–то!

— Да это же, как креветки! Одесский чилимчик! Пойми, где есть они, там существуют более совершенные и крупные организмы! Эти мокрицы — индикаторы жизни, и, я уверен, мы еще здесь наткнемся на медведя! — горячился Черниговский.

— Не думаешь ли ты, Никола, что умственные способности белого медведя значительно ниже, нежели у некоторых энтузиастов? Что ему надо в этой пустыне? — подтрунивал над ним Дурманенко.

— То, что и в других районах Арктики. Здесь богатейшая для него охота и никто не беспокоит…

Долго еще продолжались бы споры, но работы на льдине было так много, что вскоре все разошлись по своим секторам.

Только к утру закончился аврал. Теперь все начали дежурить по вахтам. Непрерывно стучал мотор гидрологической лебедки, опускавший трос в пучину океана, и на поверхность появлялись тайны, тысячелетиями ревниво хранимые Арктикой. Так, на глубине трехсот метров, под слоем воды с отрицательной температурой до — 1,68° был обнаружен слой воды с положительной температурой. Нижняя граница этого слоя находилась на глубине семисот пятидесяти метров. Очевидно, это был тот могучий поток атлантических вод, который, как гигантская «теплоцентраль», пронизывает арктические воды Северного Ледовитого океана. Не потому ли в высоких широтах Арктики зимние температуры значительно выше, нежели в более южных широтах, у берегов Сибири?

На вторые сутки пребывания экспедиции на льдине № 1 радисту Саше Макарову удалось установить прямую радиотелефонную связь с Москвой.

У аппарата был Папанин.

— Как расположились? — спросил он.

— Привет, Иван Дмитриевич! Расположились хорошо, живем в двух палатках. В них сравнительно тепло, — отвечал Черевичный.

— Какая у вас погода?

— До сих пор была ясная. Дул слабый ветер. Сейчас метеорологические условия несколько ухудшились. Термометр показывает тридцать пять градусов мороза.

— Каковы данные льдины?

— Льдина хорошая. Толщина ее два метра. Она ограждена грядами торосов.