На углу перекрестка стоит длинноволосый человек, как теперь у нас ходит некоторая часть молодежи. На нем приличный черный костюм, белая рубашка с черным галстуком, а ноги… босые. Перед ним на треноге микрофон, сбоку на земле черная перевернутая шляпа. Монотонным голосом он что–то говорит. Публика идет мимо, никто на него не смотрит. С трудом разбираемся. Он говорит что–то о боге, о скором втором пришествии Христа. Но люди торопятся и никого сообщение печального сектанта не трогает.
На перекрестках улиц под жарким солнцем — полисмены в белых рубашках. Желтых, предупредительных, сигналов нет. Зеленый и красный. После красного — резкий двойной звонок — это начало для перехода. Публика идет только после звонка и только там, где есть указатель перехода. Порядок движения людей и машин налажен жесткими правилами. Если вы сбиваете человека, идущего в неположенном месте или на красный свет, и в результате у вас помято крыло, пешеход обязан оплатить вам стоимость его ремонта. А если при этом вы его сбили насмерть — можете предъявлять счет за порчу автомобиля его родственникам. Машины всех цветов и марок идут сплошным потоком в несколько рядов с большой скоростью. Закон дороги, или закон «траффика», как говорят американцы, един для всех. В часы пик, утром и после работы, чтобы разгрузить поток, многие улицы переводятся на одностороннее движение. Повороты и развороты не ограничены. Разворачивайся где хочешь, но помни, за дорожное происшествие, вызванное разворотом, материальную ответственность несешь ты.
Однажды мы видели странную процессию. В общем потоке неслась кавалькада машин, сзади которых на тросах были привязаны железные банки, миски и прочие металлические побрякушки. Со страшным грохотом, ревом духовых инструментов и выкриками людей, кортеж катил куда–то вдоль главной магистрали города. Как нам разъяснил наш водитель из посольства — это была свадьба.
Но горе тому, кто нарушит закон «траффика». Мы не раз наблюдали, как к провинившемуся медленно подходил полисмен, резко бил компостером по борту машины, на котором оставалась отпечатанная белой краской дата нарушения и, козырнув, давал водителю квитанцию. Это был штраф. В течение суток нарушитель обязан внести указанную сумму в банк на счет муниципалитета.
В городе много прокатных пунктов. Идти за машиной не надо. Вы звоните из гостиницы, указываете свой адрес, марку и цвет автомобиля. В условленное время вам пригонят машину, вручат ключи. «Наш человек в Америке», как мы прозвали прикрепленного к нам переводчика, обычно брал для нас «понтиак» вишневого цвета, и на нем мы целые дни раскатывали по городу.
Но сегодня мы решили по городу походить. Так больше увидишь и узнаешь людей. Наше внимание привлекла огромная витрина магазина готового платья, где на фотографии в рост человека мы увидели самих себя: Иван внимательно рассматривал егерское шерстяное белье, растягивая его на руках. Надпись метровыми буквами гласила: «Советские полярные летчики будут надежно защищены от стужи Арктики. Они покупают наши шерстяные изделия доктора Егера. Если хотите иметь здоровье русских, покупайте наше белье!»
Иван, увидя себя с растянутыми исподниками в руках, разъяренный, кинулся в магазин. Дабы не оставить командира в беде одного, мы бросились за ним. Дальше действие развертывалось как в водевиле. В шикарном кабинете директора магазина из–за стола навстречу вышел рослый джентльмен и с радостным возгласом:
— О, рашен пайлот!.. Командор Черевишный… — говоря что–то еще, бросился к нам.
— Вы доктор Егер? — спросил Иван, грозно наступая на онемевшего от его воинственного вида директора.
— «Егер» — это фирма, снабжавшая одеждой все полярные экспедиции. Сам доктор умер лет сорок назад, — тихо говорю я Черевичному.
Иван с полуслова понял меня и быстро поправился.
— Мне нужен директор фирмы «Доктор Егер». С большим трудом, собирая английские, французские и немецкие слова, объясняем джентльмену, в чем дело Он говорит, что хозяин фирмы живет в Майами, а он действительно представляет в этом городе его фирму. Реклама — это бизнес, двигатель торговли; все знатные люди Америки, даже миллионеры, с удовольствием участвуют в рекламе (перечисляются фамилии знаменитых летчиков, исследователей, сенаторов, спортсменов, звезд кино, дипломатов), и он не может понять недовольства советских летчиков. Тем более что он готов уплатить за эту рекламу двойную цену. Директор тут же достает солидную пачку долларов, кладет в фирменный конверт и пытается вручить Чечевичному.
— Советские летчики не способствуют развитию вашей частной торговли Деньги отдайте в ближайшую резервацию индейцев колошей.
Под ошеломленным взглядом директора мы поворачиваемся и выходим. Отойдя от магазина метров на десять, я не выдерживаю и начинаю хохотать.
— Слушай, Иван, но почему именно племени колошей? Ведь они живут на Аляске! — говорю я.
— А черт его знает! Читал когда–то в детстве Фенимора Купера, ну вот и запомнил!