Лебяжий

– И еще: неплохо бы на катки поставить. Без направляющих катков она как на булке...

– Слушай, Максимыч! – загорелся Мурунов.– А веды это мысль! Я, пожалуй, и впрямь включу тебя в компаньоны...

– Ничего лучшего не придумал? – холодно отрезал Мухин. Стащив с Мурунова отпотевшие старенькие очки, протерев платком стекла и водрузив на место, тоном, не допускающим возражений, пояснил: – Я с прогибом зашился, а ты еще и это хочешь повесить...

На обратном пути снова заговорил о вышке.

– Задумка отличная! Если получится, эта штука избавит вышкарей от монтажа и демонтажа, упростит перевозку. Если бы еще расположить на подушке все дизельное хозяйство! А?

– Я думал над этим, – признался Мурунов и начал рассказывать, как он это себе представляет.

– Толково, – одобрил Мухин. – Очень толково! Кофейком не угостишь? С морозу-то в самый раз...

– Пошли, – буркнул Мурунов, догадываясь, что в гости Мухин напрашивается неспроста.

За столом он рассказывал о международном газовом конгрессе, на котором побывал прошлым летом. Даже выступил с докладом.

– Там познакомился с одним англичанином. Некто Селвилл. Вот хват! Мой доклад еще в чемодане, а Селвилл уж монографию выпустил...

– Так и живем, вразвалочку, – вздохнул Мурунов. – А Селвиллы не теряются...

– Это точно. Хоть бы жены нас подгоняли, – взглянул на хозяйку Мухин. Настал и ее черед. – На подъем-то мы ох как тяжелы!

– Только не Игорь, – возразила Татьяна Борисовна. – Не выгони из-за стола – ночь напролет просидит над чертежами...

– Зря, честное слово, зря! Все хорошо в меру, – простодушно посочувствовал Мухин, прекрасно знавший обстановку в этой семье. – Держите его в режиме.

– Я...– начала было хозяйка, уже успевшая подготовиться к вечеру.– Я стараюсь.

Мурунов вспыхнул, насупился.

– Ага, мне Игорь Павлович вас нахваливал. Заботливая, говорит, женщина. Исключительно! И товарищ надежный! – доводя Мурунова почти до бешенства, вел свое Мухин. – А я еще побранил вашего мужа. Я знаете за что его побранил? За то, что дома вас держит. Это правда, что вы радиотехникум кончили?

– Да, лет десять назад.

Мухин, перед тем заглянувший в ее личное дело, все знал досконально, но изобразил радость, точно услыхал впервые.

– Это замечательно! Это замечательно! – Он рассмеялся довольно, округло развел руки. – Радистка-то наша в декрет уходит. Я ломал голову, кем заменить? А тут под рукой специалист дипломированный. Уж вы не откажите, Татьяна Борисовна! Без радистки мы как без рук.

– Если нужно... – нерешительно сказала хозяйка, вовсе не собиравшаяся поступать на работу.

– Нужно! Позарез нужно! Да вот и Игорь Павлович так же считает.

– Игорь Павлович?! – женщина одарила своего мужа одним из тех взглядов, которые приводили его в смятение. Но сейчас Мурунов не отреагировал и, подтолкнув Мухина к выходу, подал ему шапку.

– Вот что, уважаемый, – яростно проскрипел он, – я сам умею лапшу на уши вешать. Ступай!

– Игорь! – взывала к нему Татьяна Борисовна, крайне удивленная бесцеремонностью мужа. Но дверь за Мухиным уже захлопнулась.

– Ты не горячись, Игорь Павлович, не горячись, – глухо доносилось с улицы. – Я старше тебя и, стало быть, умней.

– Спокойной ночи!

Татьяна Борисовна собралась закатить мужу сцену, но, поразмыслив, раздумала.

– А ведь он прав, Игорь, – сказала она. – Мне нужно чем-то заняться. Кроме пользы это ничего не принесет.

– Раньше ты думала иначе.

– Милый мой, мы не должны жить вчерашним днем.

Около десяти постучал Горкин.

– Пулька отменяется... – через дверь сказал Мурунов. – По техническим причинам.

– Кретин! – прошипела Татьяна Борисовна, сидевшая перед зеркалом. – Ты отвадишь нужных людей!

– Мне надоело вам прислуживать! Слышала?! Надоело!

5

Вторые сутки шли без останова. Через каждые четыре часа трактористы менялись. В вагончиках текла размеренная цыганская жизнь. Станеев, сидя у окна, листал затрепанный авантюрный роман о капитане Бладе. Но, видно, приключения бравого пирата занимали его не очень. Он больше следил за Степой, что-то лепившим из пластилина для Наденьки.

– Завидно? – Водилов, лежавший на верхних нарах, свесил голову, ухмыльнулся.

– Не думал над этим. Но, по-моему, славно, когда ребенок.

– Хлопотно! – Водилов соскочил с полки, присел возле Степы на корточки. – Заведешь такую игрушку, и, – прощай, вольная жизнь!

– Я не о себе говорил. Я вообще...

– Ну да, ведь ты в бегах... Скажи, это действительно интересно: от самого себя бегать?

– Я от себя не бегаю.

– Тогда, быть может, за собой или за тенью своей гоняешься?

– И за тенью не гоняюсь... – отрывисто сказал Станеев.

– Так что тебя носит по белу свету? Тоска? Поиски идеала? Жажда познаний? Что?

Станеев неопределенно пожал плечами, уставился в книгу.

– Вот и потолкуй с такими. Ведь я принял его за современного Рахметова. Я даже подозревал, что у него в спальнике гвозди...

– Отвяжись.

– А может, он мессия, хиппи или скрывающийся от закона алиментщик?

– Сказано, отвяжись! – вскричал Станеев и напружил плечи. Над бровями собрались глубокие складки. Вздулись на висках толстые жилы. – Прилип как репейник..,

– Знать хочется. Поделись...ты в разных краях бывал... там лучше?