Лазутчик

— Оля, я сегодня так и не уснула, всё думала, почему он здесь оказался. — В её голосе чувствовалась тревога — Как будто что-то не давало мне покоя, какая-то деталь, которую я упустила. А потом не выдержала, встала среди ночи, и снова перебрала письма от моих деда с бабкой. Ну, тех, которые раньше, ещё до войны, здесь на Одине жили, а потом уехали в Абрамово. И вот что я нашла в одном из писем. Мой дед был охотником, настоящим следопытом, как и все его братья. Время было голодное, семья у него была большая, кормить как-то всех надо было, вот и приходилось охотиться. Зверь по ближайшим окрестностям был уже распуган, вот и уходили дня на три-четыре дальше, на север. Так вот, как-то поздней осенью настреляли они уток, да его брат ногу подвернул, а идти далеко, поэтому решили остаться на ночь в лесу, чтоб по темну не блудить. Развели костёр, дед веток наломал, лежанки сделал. Сидят возле огня, разговаривают. Вдруг слышат, кто-то тихим голосом поёт. Прислушались. Голос чистый, то ли женский, то ли детский. И песня такая грустная, не песня, а плач. Дед соскочил, огляделся, потом крикнул. Песня сразу пропала, оборванная на полуслове. Они подумали, что может местный кто по лесу ходил, а они его спугнули. А уже темнота кругом, видно только то, что костёр освещает, только небольшой пяточек между деревьями. Брат ещё говорит моему деду, так, смехом, не лесная ли нечисть тут вокруг ходит, людей пугает. Но моя бабка без оберегов никогда никого в лес не пускала, поэтому дед не боялся заплутать, и вообще он ничего не боялся. Отмахнулся он от этих слов, и тоже лёг на ветки, да спать собрался. А ночью его словно кто в бок толкнул. Открыл он глаза, костёр еле тлеет, холодно уже. Приподнялся он, нет никого, и опять эта песня тихая звучит. Сон пропал, он ещё веток подкинул в костёр, лежит, смотрит, как костёр потихоньку разгорается. И вдруг увидел, что между деревьями пламя их костра в чём-то блестящем отражается. Ему вставать неохота, но любопытство взяло верх, и он пошёл на отблеск. Идёт на свет, а тот как будто уступает дальше в лес. Он ещё прошёл немного, деревья реже стали, потом и совсем расступились, вышел он на большую поляну. Внезапно появившаяся в небе луна осветила её. Он ступил на поляну и вскрикнул. Вся поляна была усеяна костями людей, лошадей, кругом валялись доспехи ржавые, копья сломанные. Он сделал вперёд ещё несколько шагов, и стало ему ясно, что за побоище тут было. Воинов, чьи кости были здесь разбросаны, будто рвал кто-то на части. Кольчуги, пластинчатые доспехи, даже щиты были разорваны, будто не из металла вовсе они были сделаны, а сшиты из тряпок. Оглядел дед печальную картину эту, снял свою шапку, помолился за упокой воинов, принявших такую ужасную смерть. И снова услышал он тонкий голос, продолжавший петь свою грустную песню. Теперь он различал слова в этой песне. Скорбела вдова о том, что не вернулся муж её из похода, что заманил доблестных воинов хитрый враг, наслал на них душегубца коварного, исчадие ада, и погубил всех, и теперь даже могилы не найти их, не похоронить достойно. Слушал дед песню, и сердце его сжималось от великой несправедливости, которая когда-то свершилась здесь. Он нагнулся и поднял небольшое звено от кольчуги. Песня прекратилась, и сразу же растаяли в воздухе все останки побоища, как их и не бывало, только трава и кусты остались перед его взором. Он смотрит — а в руке нет больше того звена, которое он на поляне подобрал. Утром дед рассказал брату о павших воинах и повёл его к той поляне. А найти её не может, нет больше той поляны. А дед хорошо запомнил ночью, откуда он вышел к костру, даже тонкую ветку скрутил узлом, чтобы направление не перепутать. Поискали, поискали, да и отступились. Решили, что деду всё приснилось, навеянное печальной песней, которую он слышал в лесу. Да только дед, когда домой пришёл, и снял заплечный мешок, обнаружил в нём звено, которое он подобрал на поляне. Было оно с налипшей грязью, ржавчина до дыр изъела место, где оно должно было сцепляться с другим звеном. Много раз он ещё прошёл по тому лесу, искал ту поляну, да так и не нашёл её. А бабка ему сразу сказала, что это место кому надо будет, тому и откроется, видать дед случайно туда попал.

— Боже, какая грустная история. — Вздохнула я — Но не было ведь поляны!

— Не было поляны, верно, так ведь и времени с битвы той прошло не мало. Может двести, может триста лет. Заросло всё лесом. Не верю я, что ему это приснилось. И опять же звено, откуда оно у него? Мне бабка писала, что дед очень часто вспоминал этот случай, сокрушался, что не похоронены воины. Часто сидел, задумавшись, и звено это в руках держал. Я к чему тебе это рассказала, в песне были слова о враге, как об исчадии ада. И знаешь Оля, что-то мне подсказывает, что не просто так деду та поляна попалась.