Лазоревый грех

Кровать заерзала — кто-то другой потянулся к трубке. И только когда голос Джейсона произнес «алло», тихо, будто боялся меня разбудить, я проснулась. Откуда у меня в спальне Джейсон?

Ответ на этот вопрос я получила, как только открыла глаза. Я не была у себя в спальне — на самом деле черт его знает, где это я была. Кровать была двуспальная, но на ней только подушки — ни спинок, ни столбов, нормальная современная кровать. Свет шел только от небольшой двери прямо напротив изножья кровати. Там виднелось что-то вроде ванны или душа. Я увидела каменные стены и поняла, что я в «Цирке проклятых». В каком-то из его помещений.

— Она нездорова, — ответил кому-то Джейсон. И после секундной паузы: — Она спит. Я бы не стал ее будить.

Я попыталась вспомнить, почему я здесь оказалась, но ничего не припомнилось — голова была пуста. Я стала переворачиваться, чтобы спросить, кто звонит, и тут сообразила, что я голая. Натянув простыню до груди, я повернулась к Джейсону.

Он лежал на боку, спиной ко мне, простыня с него слезла до начала ягодиц. Какого хрена делаю я в голом виде в постели с Джейсоном? Где Жан-Клод? Ладно, наверное, у себя в гробу или в постели. Никогда я не спала с ним в одной постели, когда он каменный и холодный. А почему я не поехала домой?

— Вряд ли она сегодня поправится настолько, чтобы выйти.

Я попыталась сесть и обнаружила, что мир не слишком устойчив. Или попытка сесть — не слишком удачное решение. Снова оказавшись на спине, подтянув простыню до груди, я дважды попыталась сказать:

— Я не сплю.

Сухость во рту была неимоверная.

Джейсон повернулся ко мне. Простыня намоталась на него и оставила голой зад. Он закрыл трубку рукой:

— Как ты себя чувствуешь?

— Как я сюда попала? Почему я здесь?

Голос был настолько хриплый, что даже не похож на мой.

— Ты что-нибудь помнишь?

Я наморщила брови, и это было больно — на шее. Подняв руку, я нащупала большую повязку справа. Под ней, конечно, укус вампира, это я знала. И вместе со знанием вернулась память.

Я вспомнила все, и не только разумом. Тело мое забилось на кровати, спина выгнулась, пальцы вцепились в простыни, а из горла вырвался стон — меня охватило сенсорное воспоминание. Не так было хорошо, как в момент события, но чертовски к тому близко.

Я уперлась в простыни кулаками, намотала ткань на руки, ища, за что схватиться. Джейсон вдруг оказался рядом, схватил меня за руки у самых плеч, попытался удержать.

— Анита, что с тобой?

Я машинально взметнула руки, ухватилась за него. Глаза у меня закатились под лоб, тело свело судорогой, и руки рванули предплечья Джейсона. Я почувствовала, как ногти входят в кожу, как она поддается.

Джейсон то ли вскрикнул, то ли застонал.

Я отвалилась на спину, тяжело дыша, ничего не видя. И держась за руки Джейсона, как за последнюю твердую опору.

— Анита! — позвал он придушенным голосом. — Анита, ты как?

Я хотела сказать, что нормально, но пришлось только кивнуть. Он оторвал мои пальцы от своих рук — мягко — и сложил мне руки поверх простыни на животе. Кровать отзывалась на его движения. Я сообразила, что закрыла глаза — не помню когда.

— Что это за чертовщина? — спросил он.

Я хотела было сказать, что не знаю, но я знала. Я помнила Ашера, сидящего за длинным пиршественным столом, золотые волосы колечками, одет он в золото и багрянец. Жена нашего хозяина раздавила бокал рукой в перчатке, приоткрыв губы, и задышала так, что белые холмы грудей заколыхались. Она тихо пискнула, а когда смогла заговорить, попросила прислать горничную, чтобы проводить ее в комнату, потому что ей нездоровится. Это было неправдой. Ашер соблазнил ее в прошлую ночь по приказу Белль. Он жаловался Жан-Клоду, что баба просто лежала, закатив глаза под лоб — что да, то да, — но никакой другой реакции не было. Сплошное разочарование.

Сейчас, за пиршественным столом, у нее был флэшбэк оргазма, испытанного ночью, но она была спокойной партнершей, и потому флэшбэк удалось объяснить публике. В определенной мере.

Я лежала, таращась на Джейсона, видя теперь его, а не озаренные свечами комнаты и людей, давно ушедших. Ко мне вернулся голос, хоть еще сильнее охрипший, потому что я вопила.

— Это был флэшбэк.

— Флэшбэк чего?

— Дай воды, пожалуйста, — попросила я.

Он вскочил с кровати и нагнулся к холодильнику, стоящему рядом. Оттуда он вытащил бутылочку с каким-то соком для спортсменов.

— Это восполняет электролиты получше воды.

— Не люблю этой дряни.

— Поверь мне, тебе будет лучше, чем от воды. От нее может затошнить.

И почему-то ядовито-голубой напиток показался мне намного привлекательнее.

Джейсон открыл его и подал мне. Кровь уже заполнила царапины на его руках и медленно текла по коже красными струйками.

— Ох, прости, Джейсон. Я не хотела тебя царапать.

Я отпила синей жидкости. Вкус был именно такой противный, как мне помнилось, но еще несколько глоточков — и действительно стало лучше. И голос перестал звучать так, будто я провела месяц в пустыне.

Он поднял руки.

— А, это! Это ерунда. Хотя обычно, когда меня так поцарапают, это знак, что я очень здорово развлек подругу. — Он улыбнулся.