Ласковый убийца

Что самое ценное в наше время? Информация. А что может быть ценнее информации? Умение правильно ею распорядиться. Макаев очень хорошо это умел. Он досконально изучил законы, структуру правоохранительных органов, узнал все ходы и выходы, приобрел нужные связи и знакомства, – словом, был человеком незаменимым. Он легко находил общий язык со всеми – сказывались безукоризненные манеры и хорошее знание человеческой натуры.

И вот однажды (после долгого и жаркого обсуждения, ибо кто захочет добровольно поделиться властью?) лидеры чеченской группировки решили, что гораздо полезнее (и для группировки, и для общины в целом) будет, если Макаев станет принимать более деятельное участие в вопросах стратегического руководства.

Результаты не заставили себя долго ждать: за каких-нибудь два-три года чеченцы подчинили себе автомобильный бизнес в Южном порту, а затем – львиную долю всего московского автобизнеса, через азербайджанцев контролировали овощные и цветочные рынки, и вот теперь – рынок наркотиков. Это была глобальная идея, и ее правильность Макаев хотел проверить сначала в Москве, а потом уже начать постепенную экспансию и за пределы столицы.

До сих пор пути поступления оптовых партий героина в Москву были разрозненны. То здесь, то там в средствах массовой информации всплывали сообщения о перехваченных партиях зелья: но самой крупной на его памяти была партия в шестьдесят килограммов, крупнее не было. Почему? Макаев видел очень простое объяснение: если переправляется по-настоящему большая партия, то хозяин денег не жалеет, покупает всех и вся, кто только имеет даже малейшую возможность помешать.

А почему бы не попробовать централизовать это до предела? То есть создать супернадежный канал, делиться с кем надо, но зато не терять на перевозке ничего? Это же – прямая дорога к монополии, к вытеснению всех конкурентов, а значит – большие деньги. Очень большие деньги. А они только так и делаются – если поделишься с кем надо.

Макаев поставил на Борзовского – и не прогадал: у Аркадия Львовича репутация была, мягко говоря, не самая безупречная. Никто из зарубежных партнеров не хотел иметь с ним дело, справедливо полагая, что состояние его приобретено еще менее законным путем, чем все прочие, сделанные в России за последние несколько лет. Строго говоря, Борзовский был человеком не брезгливым. Когда Иосебашвили рассказал ему о возможности сотрудничества с чеченцами, Борзовский думал прежде всего о том, как его могут обмануть, и где его могут подставить, потому что эти вопросы – самые главные, а все остальное – лирика.

В то время Борзовский находился на пике своего могущества: с одной стороны, это хорошо, но с другой, пик – состояние нестабильное, за ним неизбежно следует спад, и Макаев это предчувствовал, поэтому рассматривал Борзовского как временного партнера, который поможет создать работоспособную систему, а уж дальше система будет крутиться сама, без постороннего вмешательства, останется только контролировать ее работу.

Обе стороны хотели использовать друг друга в своих целях и затем "кинуть" в подходящий момент.

Для достижения этих самых целей Борзовский собирался использовать Кольцова, как пешку, но Макаев имел на него другие виды.

А пока они напряженно делали деньги, в любую минуту ожидая подвоха от "делового партнера".

* * *

Макаев великолепно играл в шахматы. В умении комбинировать ему не было равных – по крайней мере, среди тех людей, которые являлись его постоянными партнерами. Когда-то, еще в студенческие годы, ему довелось играть против самого Карпова – чемпион мира давал в университете сеанс одновременной игры. К чести молодого самоучки Зиявди, его именитому противнику с трудом удалось свести к ничьей. Макаев помнил наизусть все турнирные партии Алехина и комментарии к ним, сделанные самим великим маэстро, очень уважал Фишера и буквально боготворил Каспарова.

Он никогда не ходил в шахматный клуб, хотя его туда неоднократно приглашали, не принимал участия в состязаниях между факультетами и институтами – ему это было неинтересно. Зато он мог часами просиживать за столом, анализируя ту или иную партию. Очень скоро он понял, что доска ему не нужна, что он может чувствовать и, главное, понимать позицию вслепую, не расставляя фигуры.

В дальнейшем, когда его занятия приобрели менее невинный характер: будь то аферы с фальшивыми авизо, или разработка планов похищения людей, – он по привычке называл их не махинациями и не операциями, а комбинациями.

Любая комбинация задумывается для решения конкретной стратегической задачи. Решить такую задачу путем осуществления той или иной комбинации – это как подняться по лестнице этажом выше. Но любой лестничный пролет состоит из нескольких ступенек, каждую из которых тоже нужно преодолеть. Шаг на одну ступеньку выше – это задача тактическая. Успешное решение совокупности тактических задач приводит к решению задачи стратегической, а это, в свою очередь – к победе.