– Не он – его ребенок. – Крант продолжает смотреть, и рыжему приходится говорить дальше: – Шаман хочет, чтобы он разделил шкуру с целительницей.
– Чего сделал?..
Никто не собирается мне объяснять, как я должен делить эту шкуру и зачем. Колдун продолжает болтать, словно и не услышал меня.
– Она слабая целительница. Камень и землю почти не чувствует, больше травы. Но другой у племени нет. И у соседей тоже. А он… шаман сказал, что он сильный целитель. Сильнее шаман еще не видел. Его дети тоже станут целителями. Может, не такими, как он, но силы у них будет много и…
– Подожди, Асс! Я что, переспать должен с этой целительницей?..
До меня начинает доходить. Кажется.
– Нет, не спать! Племени нужен целитель. Спать нельзя!..
– Вот и я о том же!
Рыжий замолкает и пялится на меня, как на идиота. А я на него. Точно так же.
Блин, он что, русского языка не понимает?! Потом вспоминаю: конечно же не понимает! И от этого я злюсь еще больше.
Породу им типа надо улучшить! Мичуринцы хреновы!.. А я им за племенного быка тут или как?.. Так почему только одну телку предлагают? Надо сразу десяток, два десятка!.. Бык-рекордсмен покрыл пятьдесят коров с помощью зоотехника Николая Хрюева. А может, и у меня помощник будет? Тот же самый шаман хотя бы. Вот покамлает он, и меня на пятьдесят две телки хватит. Чего мелочиться?! Если племени надо…
Верчу в руках какой-то прутик, наматываю его на пальцы. Он гнется, но не ломается. Ломаю, блин, ло-о-омаю!.. Сломался! В огонь его!..
Костер полыхнул сине-зеленым. И сразу же ахнуло так, что в ушах зазвенело, а перед глазами бабочки залетали. Радужные.
Я потряс головой, проморгался и уже потом заметил, что стою, а не сижу. В трех шагах от своего камня. Остальные мои гости еще дальше. И пялятся на меня, как на труп отца Гамлета. Годичной свежести. Колдун наш «многоумный» вообще в пяти метрах обнаружился. Над землей. В бледно-желтом светящемся шаре.
– Крант…
Оберегатель стоит за левым плечом. Может, все время там был, может, только подошел… Быстро он двигается. Иногда. Я не всегда замечать успеваю. А реакция у меня хорошая. Хирургу с плохой реакцией лучше в морге работать: там клиенты уже никуда не спешат.
– Крант, что это было?
– Не знаю, ну…
– А кто знает?
– Он. – И палец Кранта прицелился в желтый шар.
Смотрим на медленно опускающегося летуна. Его ноги касаются земли, и сияющая оболочка гаснет. Словно лампочка перегорела. Но желто-зеленая физиономия и непривычно круглые глаза остались без изменения.
– Асс!
Колдун зажимает рот ладонью и ковыляет в сторону. Через несколько шагов падает на колени, сгибается в земном поклоне – обязательный ритуал после полета? – и…издает характерные звуки. Знакомые. Мне тоже так «хорошо» иногда бывало. После реального отмечалова. Но блевал я обычно как культурный человек в унитаз и за закрытой дверью. А этот?.. Блин, сплошной натурализм и варварство.
Сажусь возле костра. Горит нормально и цвет у огня обычный. Остальные подтягиваются, устраиваются на своих местах. Последним подходит колдун. Бледный, глаза слезятся.
– Ну и какого?.. – спрашиваю его.
Он шмыгает носом.
– Всегда со мной так. Оторвусь от земли и… Проклятие какое-то на мне, – тяжело вздыхает.
От него воняет кислятиной. Протягиваю пиалу белого. Пусть хоть рот промоет. А коль опять блевать вздумает – рулмину не так жалко, как красное.
– Ну на реке я тебя видел… А как на море?
– Только взойду на корабль, и сразу проклятие находит меня. Самые сильные амулеты не помогают. – Колдун качает головой и тут же прижимает руку к животу. Меченый быстро отодвигается. На всякий случай. Но его сосед не торопится; задумчиво прислушивается к чему-то, гладит свое пузо.
Да не-э, обойдется. Это дело или сразу, или вообще не будет.
– Вестибюлярка, Асс, у тебя слабая.
– Что у меня?.. – Он смотрит на меня большими глазами, но уже не такими круглыми.
– Укачивает тебя, говорю. Вот и все проклятие.
– А снять его можно?
– Тренировками. Долгими и упорными. Многим помогает. Но не всем, предупреждаю сразу.
– А мне поможет?
– Не знаю. Пробовать надо.
– А что надо делать?
– Про «что делать» потом поговорим. Сначала про костер мне расскажи. Знаешь, чего туда попало?
– Знаю. – Энтузиазма у колдуна сразу поубавилось.
– Ну и… – приходится ускорять процесс. А то ведь до утра тяжелые вздохи слушать будем.
– Дерево
– Что, целое дерево?
– Нет. Только веточка. Тонкая.
– Угу. Веточка… И драбл всегда так взрывается?
– Не знаю.
– Как это «не знаю»?..
– Драбл не бросают в огонь.
– А куда его бросают?
– В вино.
– Зачем?
– Чтобы быстрее заснуть.
– И видеть сладкие сны… – Это я пошутил, но по тому, как заерзал коротышка, понял, что попал в точку.
– Да, видеть, – шепотом признается он, наклоняясь в мою сторону.
Хорошо хоть вином от него несет. Мы и так негромко говорили, а тут уж совсем на интимный шепот перешли. Наверно, очень уж сладкие сны дарит этот драбл.
– Что, целый прут так и бросают?
– Нет. Только две крошки.
– Асс, не заметил я, чтобы драбл крошился.
– Он не крошится. Пилится. Особым ножом. И очень медленно.
– А сломать?
– Ни сломать, ни отрубить. Драбл крепкое дерево. Очень крепкое.