Ларс

Я залез в лодку и присел возле тела Радомысла. Я взял его ладонь и накрыл ее своей рукой. В голове было пусто. Хотелось скулить, как побитой собаке. Ходот положил свою руку мне на плечо, по-отечески подбадривая. Одноглазая Забава рассказала, как несколько дней назад на стоянку войска ночью напали рогволдовские приспешники и выкрали ее к себе в лагерь. Оказывается, воевода спешно возвращался в Смоленск, когда наткнулся на дядюшкино войско. Рогволд постарался скрыться с пути следования Радомысла. То ли он так спешил, то ли они просто прошляпили тысячное войско смоленского воеводы – не понятно. Сокол, как главный следопыт войска, рвал волосы от отчаяния. А когда узнал о пропаже Забавы, и вовсе, взбесился. Дядя организовал преследование Рогволда. Думаю, что это решение ему далось тяжело, ведь он спешил на помощь к Ходоту. Наверное, он считал, что разбив Рогволда, будет проще воевать с беком, без вражеской тысячи за спиной. И у дяди почти все получилось, ведь половина войска, увидев своих земляков, которые были в войске Радомысла, сдалась без боя, но верные воеводе несколько сотен бились до последнего. Дядя даже ранил самого воеводу, но тот сумел его лишить руки и нанести смертельную рану, от которой дядя сейчас в таком состоянии. Забаву же получилось освободить, но пытки озлобленного Рогволда нанесли ей тяжелое для любой девушки увечье. Сокол же, встретив Забаву живой, был настолько счастлив, что отмахнулся от девушки, пытавшейся убедить его в своей «страшности». Сокол до сих пор в погоне за воеводой, тому удалось сбежать путем огромных потерь. Ага был на том берегу и, как говорит Забава, стыдится появляться мне на глаза из-за того, что не уберег Радомысла.

Мне было горько от всего произошедшего. Я непроизвольно поглаживал мертвецки белую руку дяди и пытался осмыслить случившееся. На краю сознания появилось некое беспокойство. Что-то меня смущало. Что-то меня вводило в состояние, которое можно охарактеризовать как «надежда утопающая в унынии».

Пульс! У Радомысла прощупывался пульс! Я встрепенулся и наклонился ухом к носу дяди. Крикнув на окружающих, мешающих услышать дыхание, я снова попробовал уловить дуновение воздуха из ноздрей Радомысла. Пульс все же прощупывался. Он был очень слабый, но, самое важное, что он – есть! Держа его за руку, я почувствовал угасание пульса.

– Князь, – рявкнул я на Ходота, – пусть дружинники окружат тело и отгонят любопытных, – я командовал тоном, не подразумевающего ослушания, – Забава, садись в изголовье и положи его голову на бок, – обратился я к девушке.

Ходот помедлил пару секунд, но раздал указания своим людям. Был образован «живой щит» из воинов. На косые взгляды в нашу сторону, князь реагировал остро и потребовал смотреть вперед. Дружина была расставлена спиной к нам полукольцом. Нас в лодке могли увидеть только на том берегу. Я расстегнул потрепанный кафтан Радомысла и приступил к процедуре искусственного дыхания. Никогда этого не делал на живом человеке, только на манекенах во время учебы в вузе, был у нас предмет «безопасность жизнедеятельности», на котором учили правильно это делать.

– Забава, дай платок, – потребовал я.

Получив кусок материи, я накинул его на рот умирающего. Я одну руку положил на шею дяди, а другую – на его лоб и максимально запрокинул ему голову назад. Зажимая его ноздри, я приступил к искусственному дыханию, вдувая воздух в легкие Радомысла.

Непрямой массаж сердца выполняется только после того как стало ясно, что пульс и дыхание у человека отсутствуют. Поэтому, так как пульс не прощупывался, я чередовал действия по восстановлению естественной вентиляции легких с непрямым массажем сердца. Непрямой массаж сердца может сломать ребра, следовательно, сломанные кости легко могут повредить внутренние органы. Толчки должны быть резкими, но не слишком сильными, чтобы не повредить грудину, ребра и внутренние органы.

Я очень надеюсь, что у него нет внутреннего кровотечения и не поломаны кости грудной клетки. Мне было очень страшно, я боялся сделать что-то не правильно, но, спасибо толковым учителям в вузе, мне удалось достичь результата. Радомысл закашлялся. Его кашель стал захлебывающимся. Я повернул его на бок и он глубоко и жадно вдохнул воздух, открывая глаза. Его зрачки были расширены словно у наркомана. Кажется я смог вернуть его с того света.

Намного позднее я задумался о том, почему его посчитали умершим. В этом веке люди знали о клинической смерти ничтожно мало. Сердце билось медленно, давление падало, пациенты не реагировали на раздражители. Люди легко принимали такие симптомы за смерть. Да и в 21 веке были случаи, когда в морге человек может очнуться в очереди на вскрытие. Так что, все логично. Наверное.

Удивленные вздохи Забавы и Ходота сказали мне, что мне все это не кажется и дядя на самом деле выжил. Да, он стал одноруким, но, главное, живым.

Я убрал платок с губ Радомысла и положил его в полусидячее положение, облокотив об борт лодки.

– Ларс, – с улыбкой прохрипел дядя.

Я тяжело рухнул рядом с ним, упираясь затылком в борт. Руки дрожали.