Ларс

Пробуждение вряд ли можно назвать приятным. Печь потухла, а холод пробирал до самых костей. Тело затекло и мышцы задубели. Джуниор пытался встать, кряхтя словно старый дед. Эсы не было видно. Вспоминая ночной разговор, не удивлюсь, если она собрала вещи и ждет меня у двери, чтобы попрощаться. Аршак умудрился подняться и помог мне в этом нелегком деле. Постанывая и ругая «удобства» мы направились на выход.

Открыв дверь, перед нами предстала удивительная картина допроса наших пленников. Воевода был подвешен за одну ногу к ветке дерева, а во рту у него кляпом торчала грязная тряпка. Связанный палач с округлившимися глазами наблюдал за процессом дознания. Эса неторопливо раскручивала воеводу и отпускала его. Рогволд юлой крутился вокруг своей оси. Казалось бы, что это не так страшно, но судя по мокрым следам под воеводой, тот уже долго так крутится и рвотные позывы стали обыденностью его теперешней жизни. Из-за кляпа содержимое его желудка выплескивалось через ноздри. Это было так мерзко, что я сам чуть не сбледнул.

– Ларс, доброго утречка, – жизнерадостно воскликнула воительница, – а мы тут готовились к долгому рассказу о жизни смоленских воевод. Так ведь, Рогволд? – она остановила вращение бородача.

Бедолага воевода, не успев закончить знакомство с Агой, познакомился с его сестрой. Жуткая семейка. Он утвердительно тряс головой, не имея возможности высказать согласие словами. Видно было, что эти движения даются ему с трудом. Его всклокоченная лопатообразная борода была жалким зрелищем. От былого самоуверенного воеводы не осталось и следа.

– И вам доброго утра, – я присел возле поваленного бревна, стараясь быть подальше от этих двух психов и неприятного амбре из-под воеводы.

Аршак присел рядом со мной и шепотом, одними губами интересовался у меня на сколько обыденным являются у Эсы утренние пытки. Пришлось проигнорировать вопрос. Пусть сам додумывает.

Мельком я заметил Агу, который сидел на пристани и свежевал рыбу, выкидывая в реку потроха. Дружинников Эсы я так и не увидел. Речной туман бодрил. Я, поежившись, уставился на Эстрид.

Воительница верно поняла мой взгляд и, крутанувшись, эффектно подрезала веревку, на которой висел воевода. Она явно играла на публику. Шмяк Рогволда в его же лужу вызывал только омерзение. Вряд ли я когда-либо привыкну к таким вещам этого сурового века.

Эса схватила пленника за бороду и начала допрос. Если не вдаваться в подробности и опустить язвительные замечания Эстрид, то можно считать, что полученная информация от пленника была более чем полезной.

Рогволд был должен крупную сумму смоленскому князю Олегу. При этом войн Смоленск не вел, поэтому никаких доходов, кроме жалования и взяток, Рогволд не имел. Нужно отметить, что смоленское вече значительно отличалось от новгородского и князь здесь имел недюжинную власть. Сам воевода тоже был отнюдь не последним человеком в смоленской элите. А долгий опыт руководства городской стражей позволил обрасти достаточными связями. Судя по всему, воевода хотел подвинуть Олега с княжеской лавки. Смоленские купцы, которым задолжал Рогволд, его поддерживали, так как не хотели потерять свои деньги из-за обанкротившегося воеводы. Более того, они начали переживать за свою мошну из-за усиливающейся власти князя Олега. Все это выливается в то, что в моем веке называется государственным переворотом. Воевода даже назвал пару имен заговорщиков, которые нужно будет запомнить на будущее. Завершающим штрихом для свержения князя должен был быть найм варяжской дружины, которая была бы предана лично ему, а не городу или смоленской элите.

И тут начинается самое интересное. Аршак-старший предложил воеводе решить все финансовые вопросы простым похищением гостомысловского отпрыска, то есть, Ларса, и передачи меня-любимого – Гунульфу. На этом моменте Джуниор вскочил и схватился за свой клинок. Он растерянно смотрел, то на измученного воеводу, то на Эсу, то на меня. В итоге, он, не проронив ни слова, понуро сел обратно и, опустив голову, молча слушал дальнейшие откровения Рогволда.

Итак, воевода принял сведения Аршака-старшего и, каково же было его, Рогволда, удивление, когда ему доложили, что Ларс в городе. На ловца, как говорится, и зверь бежит. Еще больше он удивился, когда к его помощникам обратились с просьбой пригласить на пир молодого словенского наследника. Причем пригласить за немаленькую мзду. Это уже Эсовы сподручные старались. А дальше все завертелось и привело к нынешнему утру.

Гнетущая тишина воцарилась возле избушки. Я, с поникшим Аршаком, сидел на бревне. Эса, широко расставив ноги, играла с метательным ножом, перекатывая его рукоять между изящными пальчиками. Обессилевший воевода сидел в неприятно фонящей луже. Палач, про которого все забыли, воспринял рассказ своего шефа, как откровение и, судя по лицу, в голове пытался заново собрать картину мира. Один Ага продолжал безмятежно чистить рыбу.