Ларс III (СИ)

Огромной проблемой являлась местность. Скалистая и неприступная горная возвышенность, где располагалась Корсунь, не позволяла использовать артиллерию на всю свою мощь. С трех сторон город защищали неприступные прибрежные скалы. А глубокий ров и высокие крепкие стены внушали осажденным оптимизм. А мы с каждым днем все больше ввергались в уныние. Я стоял возле шатра и криво поглядывал на попытки Луки пробить брешь в защите города-крепости.

Рядом, развалившись в кресле, сидел дядюшка. Новости, которые он принес, вызывали у меня зубовный скрежет.

В Киеве вспыхнуло восстание. Эса и Ходот отправлены туда для подавления мятежников. Моя армия разделилась надвое. Большая часть осталась для захвата полуострова, а остальные спешно пошли восстанавливать вассалитет Киева. Эса грозится стереть с лица земли этот город, но Ходот образумит надеюсь ее. По крайней мере я проинструктировал тестя.

В Хольмгарде тоже не спокойно, но там Судимир железной рукой восстановил порядок. Попытка мятежа не увенчалась успехам. Эсовы послушницы, вовремя приняли меры и смогли сообщить о заговорщиках наместнику — Судимиру.

Все это сообщил Радомысл. Путь «из варяг в греки», на котором находился Итиль, позволял быстрее получать информацию, хотя был территориально был ближе и к Киеву, и к Хольмгарду, чем дядя.

Понятно, что все это происки Триумвирата. Слишком уж подозрительным выглядит одновременное восстание в двух, важных для меня, городах царства.

Боковым зрением я заметил Метика, который спешно двигался в мою сторону. Я угрюмо окинул взглядом осаду и повернулся к ближнику. Лицо Эда было таким же кислым.

— Надо что-то делать, Ларс, — заявил мне он.

— Ты капитан-очевидность, — огрызнулся я светлой идее друга.

— Смеси с горючими, которыми мы захватывали каганат закончились, но мы же можем отправить торговцев в Царьград и купить их еще? — проигнорировал он мою колкость.

— Мы потерям месяц под этими стенами, пока дождемся горючего.

— В любом случае, сейчас мы топчемся на месте.

— Да знаю я…

— Жаль Эсы нет, она бы смогла проникнуть внутрь, — с сожалением произнес Метик.

— Не думаю, что она бы справилась, — заметил Радомысл, — корсуньцы умело ведут оборону.

Я был согласен с дядей. Впервые я столкнулся с такой грамотной обороной. Часовые стояли бдительные. По ночам вся крепость озарялась многочисленными факелами. В первые дни, когда мы пытались провести ночной штурм, из-за стен крепости выкинули несколько бочек с маслом, которые не принесли никакого вреда и просто разбились о скалы в метрах пятнадцати от стены. Лучники на стенах горящими стрелами подожгли растекшееся масло и штурм захлебнулся. Ни о какой внезапности говорить не приходилось. Легионеры и арбалетчики были словно на ладони. Повторная попытка на следующую ночь также провалилась.

— Корсунь неуязвима, как древний дуб, укореняющийся в глубокой почве, — философски добавил Радомысл.

— У меня складывается ощущение, что твой дядя не сильно горит желанием захватить этот город, — прошептал Эд, косясь на старика.

— У меня нет руки, а не ушей, — хмыкнул Радомысл, махая протезом.

Пассивность дяди легко объяснима. Это время подразумевает длительные осады и размеренный образ жизни. Это я вношу дисгармонию и стараюсь везде успеть и быстрее все сделать. А осада в месяц-два — это норма времени, в котором мы оказались.

— Все вы спешите куда-то, — подтверждая мои мысли, заявил Радомысл, — да забываете, что иногда мы бессильны. И только время может помочь. Мы возьмем крепость измором, — пожал плечами дядя.

В его словах была логика. Но каждый лишний день здесь — это лишний день Милены в плену у Триумвирата.

— Предлагаю решить вопрос кардинально, — осторожно заявил Эд, уставившись в меня, — нужно вызвать эпидемию в городе и тогда, вместо месяца, нам понадобится дня три-четыре.

— Проникнуть в город нашим лазутчикам не под силу, — устало заметил я, — да и согласен я с дядей, Эса вряд ли справилась бы с этим, будь она здесь.

— А мы не будем проникать в город, — воскликнул Эд, привлекая заинтересованный взгляд Радомысла, — мы используем их же трюк. Закинем за стену бочки с гниющими тушами животных, чтобы вызвать эпидемию.

— Жестко, — прошептал я, — биологическое оружие. Страшное знание. Нужно ли его применять?

— Знаешь, во время татаро-монгольского нашествия, монголы бросали трупы зараженных чумой людей через стены города. Это привело к быстрому распространению болезней. И было это рядом — в Феодосии, если мне не изменяет память.

— Не хотелось бы уподобляться монголам, криво — протянул я, — а как потом разгребать всю эту нечисть?

— Уж я-то смогу остановить эпидемию, — уверенно заявил лекарь.

— Действуй. Сам отвечаешь за прекращение болезней. И чтобы никто не знал что именно и как ты делаешь.

Метик умчался, окрыленной жестокой идеей. Радомысл не совсем понял наши перешептывания, судя по его заинтересованному взгляду. А вот сиди и жди, подумал я с толикой злорадства. Милена не выдержит лишних двух месяцев, пока я буду топтаться здесь.