Ларец соблазнов Хамиды

Руас от злости едва не заскрежетал зубами. «Старый глупец! Что это ему пришло в голову исполнять чужие приказания? Она никакая не госпожа – уж, во всяком случае, в моем доме. Подарок, рабыня и более ничто. Надо ей напомнить об этом, а то скоро я сам стану здесь чужим. Завтра, завтра же я поговорю с ней!»

Малые гостевые покои и впрямь были вовсе невелики. После пышности дворца, роскошных ковров, великолепных мозаик, обилия светильников и резного дерева здесь было почти голо. Однако Хамида была этому только рада – чем меньше все вокруг ей будет напоминать о прошлых днях, тем лучше. Быть может, здесь, в уюте нового дома, она перестанет тосковать о своей навсегда покинутой родине. Забудет о возвращении… Распрощается с лохматым осликом, вплавь преодолевающим бурную горную речушку…

– Я сожалею, моя госпожа, но эти покои совершенно не подходят для прекрасной ханым, – сказал Салим и пожал плечами. – Если бы у меня было хоть немного времени, я бы успел обставить здесь все иначе…

– Все хорошо, Салим, – прервала его Хамида. Лицо старого слуги было столь потерянным, что ее сердце кольнула жалость. – Здесь чисто и уютно. Я вижу садик, луну, слышу шум воды… Должно быть, там фонтан?

– Да, моя госпожа, фонтан. В саду беседка… Быть может, у вас хватит сил прогуляться под луной?

Салим опять вздохнул и в растерянности осмотрел помещение.

– Думаю, необходимо принести еще несколько подушек, чтобы вам было хоть немного удобнее, госпожа.

– Вот это было бы действительно неплохо. Большое спасибо. Я прогуляюсь под луной, а ты распорядись, чтобы принесли подушки…

– Вы говорите мне, если вам понадобится что-нибудь еще, – по-дружески добавил Салим. – Я тут же попытаюсь выполнить вашу просьбу. И еще хочу попросить вас: не удивляйтесь здешним порядкам. Мой господин – дитя совсем иной страны и иных привычек. Ему непросто пришлось в здешних местах, а теперь, с вашим появлением, станет еще сложнее.

Хамида улыбнулась старику.

– Я знаю, почтеннейший. И постараюсь понять уважаемого Руаса, раз уж мы с ним стали мужем и женой. Поверь, для меня все вокруг тоже внове. Я тоже растеряна, думаю, даже немного напугана.

Хамида на миг замолчала.

– Откровенно говоря, очень напугана. Я боюсь жить с Руасом ар-Раксом под одной крышей. Уж слишком страшная слава о нем ходит по коридорам султанского дворца… Я робею, но… давай условимся так: если ты сочтешь, что мною допущена грубая ошибка или я веду себя неподобающим образом, то сразу же скажи мне об этом. Еще я хотела бы знать о привычках твоего господина, чтобы как можно меньше мешать его распорядку дня, чтобы не вносить путаницу в его жизнь. Ты поможешь мне?

– Да, госпожа, с радостью.

Салим поклонился. Нет, ему нет нужды доискиваться причин, из-за которых эта удивительная девушка оказалась здесь. Вполне достаточно простого осознания: она здесь на своем месте. Она… Она станет своей в этом застывшем вне времени и суеты мирке.

Свиток девятнадцатый

Хамида с удовольствием ответила на низкий поклон слуги.

«Клянусь, он куда больше похож на хозяина дома… И на колдуна…»

Отчего-то девушке вдруг стало совсем не страшно. Быть может, от вполне понятной заботы Салима, быть может, от простоты самих стен дома. Она подумала, что толстяк Тивиад наверняка захотел ее наказать, отдав в жены самому таинственному из своих царедворцев. Однако просчитался – ибо муж ее (тут девушка усмехнулась) был не столько страшен, сколько удивительно холоден, совершенно спокоен.

– Похоже, его ничего не может вывести из себя. Не думаю, что эта свадебная церемония, затеянная безмозглым султаном, хоть в малой степени удивила его…

У Хамиды все же хватило мудрости признаться самой себе, что и ее весь этот фарс не столько удивил, сколько разозлил. Хотя уж она-то могла понять, сколь сильно ей повезло: остаться в живых после того, что она сделала с толстяком султаном, было почти невозможно.

Хамида вышла во внутренний дворик. Сейчас, в темноте ночи, она могла лишь гадать, обширен он или совсем невелик. Света из окон хватало лишь для того, чтобы рассмотреть каменную дорожку под ногами и скорее угадать, чем разглядеть, цветник невдалеке.

– Да будет так, – проговорила Хамида. – К добру ли, к худу, но я здесь.

Во тьме позади раздался шорох шагов. «Это он, звездочет и прорицатель… Мой муж…»

– Не следует деве ночной порой бродить в одиночку…

Девушка с удивлением оглянулась. Да и было отчего столь сильно удивляться: в голосе «страшного колдуна» (ибо только так его называли в гареме) оказалось куда больше тепла и заботы, чем следовало бы ожидать.

– Ты боишься за меня, муж мой? Или боишься меня?

Руас усмехнулся. Он и в самом деле боялся ее. Да, и в то же время он боялся за нее – ведь сразу понял, откуда те страшные отеки на лице султана, и отчего столь быстро Тивиад отделался от рабыни, которую так неистово жаждал.

Коварство сумерек делало свое дело. Хамида увидела перед собой очень высокого, весьма привлекательного и очень одинокого мужчину. Руасу же лунный свет даровал прекраснейшую и желаннейшую из женщин мира.