Ларе-и-т`аэ

— Ты уверен? — похолодевшими губами вымолвил Лоайре. Дурацкий вопрос — конечно, Алани уверен. Службу свою королевский паж нес с дотошностью гнома — и незачем обманываться его веселым нравом. Веселый — не значит легкомысленный. Уж если сам Илмерран говорит, что Алани — мальчик добросовестный... и к тому же Алани — маг, а у магов не в обычае швыряться непроверенными словами. Уверен, и спрашивать незачем. Дурацкий вопрос, рожденной еще более дурацкой надеждой — а вдруг все-таки...

— Уверен, — без колебаний ответил Алани. — Здесь не было никого, кроме вас. Любой посторонний должен был бы пройти мимо меня. Я бы услышал. Даже если бы спал обычным сном... не было никого. Пока меня не сморило, сюда никто не входил.

Вот тебе и надежда. Недавно еще улыбки друзей отзывались болью безосновательной, пустым призраком минувшего... а теперь что скажешь, Отшельник? Это уже не призраки. Беспросветно мутная мерзость — засматривать в лица друзей в поисках тайной тени и гадать, гадать, изнемогая от горя и ужаса — кто?

— Илери надо разбудить, — после недолгого молчания произнес Лоайре. — И тех, кого Арьен в прошлом году спас.

Ниест, Аркье и Лэккеан. Если и им не верить... нет, тогда остается извериться во всех окончательно.

— Правильно, — одобрил Алани. — Действуй.

Действовал Лоайре молниеносно — да и много ли нужно времени, чтобы разбудить четверых? Меньше, чем может показаться: магическая фраза «С Арьеном беда стряслась» отгоняла эхо сонных чар надежнее любого заклинания. Дожидаться разбуженных Лоайре не стал: незачем время терять, растолковывая каждому в отдельности, что стряслось. Сами пусть посмотрят на оставленное Эннеари зеркало — сразу все поймут.

Опрометью вернувшись в покои Эннеари, Лоайре так и замер у порога. Меньше всего он ожидал увидеть здесь ее высочество принцессу Шеррин — но то была именно она, бледная, приметно осунувшаяся. Паж слушал ее с привычной ему сосредоточенностью, но вид у него был изрядно удивленный.

— ... не смогла заснуть, — говорила Шеррин тихим напряженным голосом. — Как плитой чугунной придавило — а глаза не закрываются, и все тут. И на сердце такая тоска, будто из меня душу вынимают заживо.

— Алани, — вполголоса окликнул пажа Лоайре. — Ты бы объяснил ее высочеству, что дело тут неприятное... опасное, по правде говоря... в общем, ей тут не место.

— Не стану, — хладнокровно возразил Алани. — Если ее высочество услышала мой Зов, хотя я звал и не ее, значит, так тому и быть. И ей здесь самое место.

— Может, это случайно?.. — неуверенно предположил Лоайре.

— Магия не знает случайностей, — отрезал Алани. — А то, что случайным кажется...

Дверь распахнулась вновь, и в проему обозначились сразу трое — Лерметт, Сейгден и Эттрейг. За их спинами маячили поднятые Лоайре из постели эльфы. О да, люди спят больше и крепче эльфов — но и подниматься по тревоге они умеют лучше. Алани послал свой зов не так чтобы намного и раньше, чем Лоайре бросился будить друзей, и путь из крыла Витражей до Коридора Ветвей по дворцовым переходам не самый близкий — а все же трое королей подоспели первыми.

Лерметт примчался босиком, но при штанах и рубахе — негоже все-таки хозяину дома щеголять при гостях нагишом. И меч выхватывать из ножен прежде времени не стоит... а вот прихватить его с собой, разумеется, необходимо: попусту тревогу никто подымать не станет. Сейгден же, как закаленный в боях рыцарь, в отличие от Лерметта, и мгновения лишнего не потратил на такую мелочь, как следование приличиям. При одних только подштанниках его огромный двуручный меч смотрелся особенно грозно. Здесь и сейчас, когда тяжкое сверкание доспехов не соперничало с его сияющим великолепием, становилось предельно ясно, что за лютая мощь ожидает своего часа в руках короля Сулана.

Зато эттармец, к величайшему удивлению Лоайре, был одет полностью и даже тщательно, а поверх парадного майлета с полным пренебрежением к его роскоши отливала темной синью вороненая кольчуга.

— Когда ты позвал меня, я не спал, — произнес Эттрейг, верно истолковав перехваченный им настороженный взгляд Алани. — Я уже полчаса как проснулся. Что случилось?