Ларе-и-т`аэ

– Ладно еще, что это всего лишь я ошибся, – заметил Лерметт, откладывая перо. – Я было испугался, что ошибка в самой карте. Тогда ничего нельзя было бы знать наверняка.

– Не для того все по десять раз считалось и пересчитывалось, – вздернул бороду Илмерран, – чтобы карта оказалась с ошибкой. А вот мы себе сейчас не можем позволить ошибиться ни в малейшей мелочи – ясно?

– Да. – Лерметт покаянно потупил глаза – ну ни дать ни взять ученик, не приготовивший урока.

– Слишком дорого за сегодняшние ошибки платить придется, – проворчал Илмерран, слегка смягчившись. – Может, даже и непомерно. Соберись, Лериме. Арьен, это и тебя касается. Алани, ты отдохнул?

– Сейчас. – Паж аккуратно свернул и отложил в сторону белый шелковый платок, которым он вытирал руки после волшебства, взял с узкого поставца чашу, в которой темнело суланское вино пополам с травяным отваром, и осушил ее в два глотка. – Вот теперь готов… кажется.

– Голова не кружится? – заботливо поинтересовался гном.

– Нет, – с вызовом ответствовал Алани.

– Значит, не «кажется», а готов, – заключил Илмерран. – Начинаем. Арьен – а тебя что, отдельно звать надо? Иди сюда, к столу.

Три головы – человека, эльфа и гнома – склонились над картой.

– Смотрите, – выдохнул гном. – Смотрите внимательно, мальчики.

– Рано еще смотреть, – заметил Алани. – Я еще не начал.

Он взял с полки, где во множестве стояли песочные часы, самые простые, снял крышку, осторожно разнял колбу и высыпал песок на стол вдоль верхнего края карты. Несколько тихих повелительных слов – и песок разгладился, замер широкой лентой, словно бы приподнялся чуть-чуть , когда его изнутри пронизала голубовато-белая молния, и вновь замер сияющей полосой стекла. И не просто стекла, а зеркального.

– Что это? – слегка сипло от восхищения и неожиданности спросил Эннеари.

– Зеркало Времени, – несколько отрешенным голосом ответил Алани. – Самый верный способ увидеть прошлое или возможное будущее.

– И самый опасный! – от возмущения Илмерран рявкнул густым басом. – Алани, ты что, рехнулся?

– Нет, – спокойно ответил паж. – Просто других способов я еще освоить не успел. А теперь смотрите. Пора.

Подушечкой указательного пальца он слегка пристукнул по краю карты там, где он смыкался с зеркалом.

Безмолвная рябь прошла по степи.

– Что это? – вновь спросил Арьен – на сей раз шепотом, чтобы не потревожить Алани: уж если избранный магом метод опасен, отвлекать его не следует ни в коем случае.

– Ветер, – еле слышно прошелестел Лерметт. – Я же тебе говорил. Сам сейчас все увидишь.

Даже шепот его был почти таким же отрешенным, как голос Алани. Лерметт был не здесь – он всей душой, всем разумом погрузился в зеркало и карту.

Ветер нес с собой вечную осень, ибо степь желтела. Желтела, увядала, иссыхала в ожидании весенних дождей… в тщетном ожидании. Весенний ветер нес с собой не живительную влагу, а смертоносный песок. Пустыня наползала неуклонно – сперва неуверенно, а после все быстрей и быстрей. Единственные капли влаги Эннеари видел в зеркале – капли слез, катившихся по лицам стариков, когда они гладили узловатыми пальцами черную от суховея траву, скукоженную, ломкую, рассыпающуюся в прах даже от такого легкого прикосновения. Первая кровь на этой траве, и та выглядела не настолько жуткой, как этот переживший себя прах… во всяком разе, поначалу. Зато потом… верно говорится, что кровь не вода: сколько ее ни лей, а землю она не напоит… так зачем же? Зачем?!