Лапшевня бабули Хо – II: Лестница из черепов

Потом всё быстрее и быстрее. Пьёт какую-то жёсткую дрянь из бутылки. Пьёт воду из речки, по-собачьи, потом ест что-то, возможно, даже сырое, убивает бродячую собаку и бегает по лесу с самодельным копьём, сделанным из заборного прута, потом…

Банту. Я видел банту, мельком, она спокойно паслась на этой же самой площади.

Это я потом вспомнил и понял, конечно. А пока — просто мультики смотрел.

Потом — день, ночь, день, ночь, сплошное мельтешение, мозг уже не успевал обрабатывать. Заметил только, как какая-то здоровенная тварь идёт со стороны города, а по ней бьют молнии и повсюду горит огонь… А я машу руками, мол, привет, иди сюда!

А потом, наконец, самое интересное. Взгляд моего транслятора перенёсся в город, где он сначала шарахался где-то в пригороде, а затем… затем он встал из-под колёс сбившего его электророллера. Точнее — ровнёхонько так лёг под колёса, в обратной же перемотке всё шло. И тут же сразу всё резко поменялось — гамма стала совсем другой, как из тепловизора, «камера» трансляции взлетела в воздух, умчалась в парк, в протуберанец сизого огня, который валил из гейзера Основного потока.

И затем я рухнул в Основной Поток, как в воронку канализационной трубы. Полная темнота, полная боли, сжимающего со всех стороны чувства, вспышек и непонятных ощущений, затем — космос, изогнутый диск планеты — атмосфера была густейшей, разноцветной, очертания континентов не было видно. Основной Поток здесь был совсем не единственным — одним из многих, которые словно странные смерчи поднимались с поверхности. Они соединялись, пересекались, сливались в рукава…

Деление, ещё деление — наконец, всё белое и светлое осталось сбоку. Водоворот дыма, по которому я нёсся, стал из серо-сизого иссиня-чёрным, жгучим, холодным…

Чистейшее Инь. Я ведь знал, я помнил, что ци, которым наполнено наш чудесный город — это энергия смешанная, компот из двух компонентов. Откуда бил источник белой энергии Ян — я не заметил.

«Империя», — промелькнула в голове мысль и тут же испарилась. Я же летел вниз, и постепенно очертания континентов вырисовывались, как на старинной гравюре. Куда-то в негостеприимное место я летел, в общем. С одной стороны — десяток мерно чадящих в небо вулканов, с другой — ледники изо льда какого-то неправильного цвета, ниже — не то ядовито-жёлтая пустыня, не то — степь…

И вот туда-то я и приземлился. Я хлопнулся на землю, ударив по ней короткими шипастыми крыльями, которые затем превратились в когтистые волосатые руки, на которых играло красное пламя, а вокруг меня шла орда моих соплеменников — красно-чёрных пылающих демонов с мордами хищных зверей, то и дело обращающихся в облака струяющегося дыма. Они ехали на грубых самодельных повозках, как какие-то цыгане на кибитках, длинной дорогой от одного конца континента до другого. Много было всякого — толпой набрасывались и загрызали какую-то крупную тварь, сражались с гладкокожими ратниками, праздновали, сливались в страстном танце любви, огня и смерти, поливали красным пламенем из рук друг друга и гигантских существ, я видел разрушенные замки, дворцы, миллионные армии, я видел свой момент рождения, я…

Стоп, сказал я себе. А почему это — «я»?

Как это так вышло, что я всего за несколько минут просмотра мультика вдруг стал отождествлять себя вот с этим вот всем инопланетным безобразием?

Нет уж, довольно новых личностей. Я — Чан Гун. Я… не смогу выговорить имя, но, в общем, его же двоюродный тридцатилетний брат из России. Я — красавчик, Великолепный, меня ждут две замечательные девушки, поэтому…

Словно что-то шевельнулось между меридианов. В старых заросших шрамах, что-то не менее красное, страшное и жестокое, чем я видел только что в мультиках.

— О-хо! — удивлённо прошамкал старик, отпуская на миг пальцы. — Новые сапоги жмут! Ну-ка, посмотрим, кто был портным!

— Пошёл нахер, старый пердун! — прошипел я сквозь зубы, потому что челюсти всё ещё плохо двигались.

— О-хо! — повторил старик, снова прикасаясь к моим вискам.

Тут уже мультики были совсем другие, более знакомые, эдакими вспышками, флешбеками. Мой день — поездка, тренировка, потом предыдущие дни. Лапшичка. Твистер, декольте Дзянь прямо перед моим носом. Переговоры. Тренировки. Лапшичка. Пробежки. Госпиталь. Лапшичка. Долгий поцелуй с Сян в затопленном тоннеле… Цинготный саркофаг. Бой на арене. Лапшичка. Драка в переулке. Троица на электробайках под лестницей… Лапшичка. Бой с морским змеем. Лапшичка. Гараж, где в впервые встал с коляски. Бой с воздушным змеем. Лапшичка. Малыш Сяоху лежит у забора. Грудь Сян в зеркале в нашей совместной спальне пентхауса Янсена. Бой с Тао-кнутом у Лапшевни бабули Хо. Лапшичка. Госпиталь. Руки Сян над моим лицом…

И шило под ребро на холодной остановке. И взмывающая в небо глыба бетона с головой Великой Подземной Змеи.

— О-хо! — старик буквально отпрыгнул от меня. — Да сапоги не просто жмут! Они жмут, потому что они и не сапоги вовсе.

— Не сапоги, не сапоги, — зашептались другие странные жители этой деревни, стоящие во дворике деревни.