Лакуна

На одном из многочисленных церковных пикников в честь победы одна девочка утонула в Суоннаноа. Сегодня вечером наведался Ромул, чтобы покачаться на садовых качелях у меня на веранде и сообщить эту новость, потому что он там был: пропала девочка с белыми лентами в волосах, ее искали несколько часов и нашли на песчаном дне реки, на небольшой глубине. Рассказал и замолчал. С площади Пэк доносилась музыка; кто-то по-прежнему праздновал победу. Ромул признался, что не понимает, хороший сегодня день или плохой.

Макартур заявил, что окончилась великая трагедия. Мы включили радио, и уверенные голоса приободрили мальчика. Когда-то этот самый Макартур проезжал мимо на коне, а стайка мальчишек немногим старше Ромула приветствовала его громкими возгласами. Он то играл в поло за академией, то нацеливал солдатские штыки в грудь участников Армии вознаграждения. «Смерть больше не льется с небес, — сказал он. — Люди ходят выпрямившись во весь рост под солнцем, и повсюду воцарился мир». Еще Макартур признался, что говорит за тысячи навеки замолчавших губ, за тех, кто упокоился в джунглях и на дне океана. Но как он может говорить за столько немых ртов, оказавшихся под водой? В них теперь тычутся носом рыбы, жируя на чужом несчастье.

19 НОЯБРЯ

Дорогая Фрида,

посылаю вам маленький подарок — мою книгу, только что прибывшую из Нью-Йорка. Мистер Барнс обещал, что в магазинах она появится к пятнице на той неделе, но мне отправил два экземпляра с припиской: «Это для ваших родителей». Обложка просто загляденье, как вы сами убедитесь. Вдалеке виднеются храмы-близнецы Тлалока и Уицилопочтли; языки пламени и полуодетые женщины, убегающие от вражеских солдат, видимо, призваны искупить любые исторические неточности. Мне было сказано, что в случае «Унесенных ветром» такой формат оправдал себя.

В городке даже не догадываются, что у меня вот-вот выйдет книга. Соседки находят подозрительным, что у меня нет ни честолюбия, ни семьи. Мисс Эттвуд по-прежнему названивает; с фронта пока что мало кто вернулся, так что она обходится старым запасом. На прошлой неделе мы были в кафе «У Бака», которое открылось недавно — к восторгу публики. Еду в нем упаковывают как почтовую посылку и относят на посыпанную гравием стоянку, где вы в машине ждете заказ. Предполагается, что посетители будут есть прямо в салоне, глазея на соседей с кетчупом на подбородке и салфеткой на руле. Вы бы рыдали от смеха. Зато теперь мы можем купить бензин, продукты, а скоро дело дойдет и до автомобилей. Так почему бы не воспользоваться всем этим сразу?

После окончания войны у американцев осталась масса нерастраченной энергии, которая не находит себе применения. А еще куча денег от продажи облигаций военного займа, которые не на что потратить. Разве что кому-то понадобятся свинцовые трубы или солдатские полевые ботинки, поскольку это единственное, что фабрики навострились выпускать. Почти все товары по-прежнему по карточкам. Трумэн пытается контролировать рост цен, пока сохраняется нехватка продукции, но производители учуяли, что денежки у народа водятся. Привели в Конгресс специалистов по рекламе, дабы те убедили законодателей, что свободная торговля необходима, а Гарри Трумэн — приверженец идей Карла Маркса. Но все мои соседки решительно на стороне Гарри и Маркса: они прекрасно понимают, что контроль над ценами — единственное, что отделяет нас от бифштексов по двадцать долларов. Признаюсь вам в непатриотичном желании купить холодильник, но если сейчас в городе появится «Филко»[188], то без продовольственных карточек, введенных Управлением по регулированию цен, пусть катится к миссис Вандербильт, а я не готов платить за холодильник столько же, сколько по закладной за дом.

Тем временем мужья соседок строят планы, как купить машину на черном рынке, посложнее Кодекса Ботурини с его многочисленными поворотами сюжета. Ромул, мой юный информатор, сообщил, что его отец отправился к торговцу автомобилями за новым «фордом», который официально еще не поступил в продажу. Отцу сказали, что если он купит у продавца собаку за восемьсот долларов, то ему бесплатно предоставят автомобиль, чтобы отвезти щенка домой. Ромул ликовал. Но не из-за машины, а из-за собаки.

Впрочем, кое-что можно раздобыть и без карточек, а именно мою книгу. Пожалуйста, не считайте себя обязанной ее читать: вы и так сделали достаточно. Лишь взгляните на страницу с посвящением, где вы найдете знакомое имя. Прошу прощения за название. Мистер Барнс уверяет, что «Вассалы ее величества» заинтересуют читателя, а кому и знать, как не ему, ведь это же его хлеб. А как бы поступили вы, если, скажем, хранитель музея заявил, что по бокам от ваших картин нужно повесить розовые кисейные занавески? Впрочем, я догадываюсь: вы бы ткнули ему кистью в глаз и посоветовали закрыть кисейными занавесками свое кривое рыло.