Лахтак

        Тогда же выяснилось, что система двойного перевода нужна не для всех. Степа и Эльгар почти свободно разговаривали, смешивая русские и норвежские слова. Штурман Бентсен знал французский язык, и едва Запара заговорил с ним по-французски, засыпал гидролога вопросами. Потом он рассказал, что отношения между ним и Ларсеном все время были обострены. Ларсена он знал как браконьера и на «Исбёрн» нанялся потому, что был безработным. Бентсен не считал большим преступлением охоту в северных водах в районе Земли Франца-Иосифа, Новой Земли и Северной Земли, хотя он и слышал о декрете советского правительства от 15 апреля 1926 года[32]. Но, когда он увидел, что Ларсен не только браконьерствует, но и грабит авральные склады на островах, это его глубоко возмутило, и он заявил шкиперу свой протест. Ларсен приказал ему молчать. Штурман даже побаивался, что ему не придется вернуться в Норвегию живым. Правда, в последний момент он поверил Ларсену и Ландруппу, что советские моряки арестовали норвежских матросов. Ведь их должны были считать браконьерами. Нападать на советский пароход он отказался. Его оставили сторожить пленных. С этим заданием он не справился. Когда в лагерь вернулись Ларсен и Ландрупп, они застали караульных связанными. Шкипер и лоцман освободили их и рассказали, что Эльгар изменил, что нападение не удалось, что несколько матросов убито, а остальные арестованы. Они предложили уходить и искать убежища подальше от советского парохода.

        Что было дальше, Запара знал сам.

        На снегу скорчился раненый Ландрупп. Пуля Эльгара пробила ему ногу. Бентсен перевязал лоцмана, и теперь он сидел с мрачным, печальным и испуганным видом.

        — Ты был прав, лоцман, — сказал Лейте, подойдя к Ландруппу, — когда говорил, что мы нападем на тебя и что скоро нам будет весело.

        Ландрупп молча смотрел в землю.

        Внимание Лейте привлекло несколько блестящих камешков, рассыпанных по снегу возле раненого. Одни из них были величиной с горошину, а другие — с лесной орех.

        — Что это такое? — спросил он Эльгара.

        — Золотая руда, — ответил тот. — Ландрупп высыпал ее из своего мешка.

        Боцман поднял несколько камешков и протянул Запаре. Гидролог посмотрел на камешки, взвесил их в руке, потер пальцем и ответил.

        — Нет. Это пириты. Из таких камешков в Испании добывают серу.

        Лейте перевел слова гидролога Эльгару. Гарпунер недоверчиво посмотрел на Запару, улыбнулся и сказал что-то своим товарищам. Норвежцы также недоверчиво посмотрели на Запару. Тогда Запара объяснил штурману, в чем дело. Бентсен понял его. Более того: он сам припомнил, что видел такие же камешки в какой-то геологической коллекции. Через минуту норвежские матросы, громко смеясь, набросали возле Ландруппа целую кучу его «золотой руды», — они набили карманы после того, как Ландрупп рассыпал ее из своего мешка.

        Лоцман кусал губы и что-то шептал.

        — Он говорит: трагическая ошибка, — сказал по-французски Бентсен Запаре.

Г л а в а IX

        Запара предложил обойти остров.

        — Должны же мы знать размеры этого острова и то, как выглядят его северный и восточный берега. Или, может быть, оставить это тайной шкипера Ларсена? — спросил гидролог.

        Решили разделиться на две группы. Большинство во главе с Эльгаром и Лейте должно было возвратиться назад тем же путем — через норвежский лагерь; до лагеря они будут нести Ландруппа на руках, а оттуда повезут его на нартах. Вторая группа состояла из Запары, Вершомета, Степы и Бентсена. Они должны были идти на северо-восток, с тем чтобы замкнуть круг, обойдя остров. Бентсен охотно присоединился к Запаре, чтобы поближе познакомиться с советскими моряками, не прибегая к двойному переводу Эльгара и Лейте.

        Попрощавшись, обе партии двинулись в путь, каждая — в своем направлении.

        Четверо исследователей пошли вдоль берега моря. Запару удивляло большое количество полыней.

        Юнга вспомнил, что они с Лейте уже обращали внимание на это явление.

        — Неужели и вам не приходилось ходить дальше по берегу? — спросил Запара Бентсена.

        — Нет, — ответил штурман, — в лагере «Исбёрна» я фактически был под домашним арестом. Ходить повсюду Ларсен разрешал только своей правой руке — Ландруппу. Даже Эльгар, наш лучший стрелок и охотник, имел право охотиться только в южной части острова. Я думаю, что запрещение ходить на север острова было вызвано открытиями Ландруппа. Мы долго не знали про золото, а когда узнали, нам его не показывали. Я впервые увидел эту «золотую руду» сегодня, хотя кое-кто из моих товарищей видел ее еще накануне нападения на ваш пароход. Я знал о другом, настоящем открытии. Карсен и Ландрупп нашли здесь нефть. Они даже привозили ее несколько раз в бочке на нартах. Когда пропал Эльгар и мы ходили его разыскивать, мы брали с собой нефть и зажигали огонь. Мы зажигали эти огни и в ту ночь, когда впервые узнали, что близ острова стоит пароход.

        — А мы удивлялись, — сказал Запара, — откуда такие яркие огни.