Лагуна фламинго

Джон и сам жил в одном из таких домов, занимал узкую койку в крохотной комнатушке, отгороженной от соседних тонкой деревянной стенкой. Он слышал, как соседи болели и кашляли, слышал, как они занимались любовью, слышал, как плакали их дети. Он чувствовал запах их обеда, пота, дешевого спиртного. Он не мог позабыть о них ни тогда, когда они спали, ни тогда, когда они умирали.

Эдуард не появлялся в Реколете с тех пор, как там похоронили Элиаса. Собственно говоря, он собирался направиться на кладбище, как только прочитал записку Моники, но его все время что-то отвлекало. Анна завела с ним долгую беседу о прошлом и о том, что следует позабыть обо всем. Юлиусу хотелось поговорить о Ла-Дульче. Нужно было уладить много дел. На Реколету не оставалось времени, и только теперь Эдуарду удалось выбраться сюда. Постояв немного, мужчина, обуреваемый странными чувствами, вошел на кладбище.

Найти путь к могиле Элиаса было просто — она, как и многие другие, располагалась под стеной кладбища. На надгробии были только имя и дата. Хоронившие Элиаса не знали, когда он родился. Зато они знали, когда он умер.

Эдуард какое-то время простоял не шевелясь. Он вновь и вновь читал имя Элиаса на камне.

После смерти Элиаса Эдуард чувствовал себя таким же одиноким, как в детстве, когда он понял, что мать не станет защищать его от отца. Он долго не мог простить матери малодушие. Пожалуй, он смог расстаться со своими обидами только после ее смерти. С тех пор много воды утекло. Он больше не ребенок. И теперь нужно понять, почему Моника подсунула ему эту записку. Эдуард обвел взглядом имена на могилах и вдруг заметил кое-что странное. Тут был похоронен Ноах, брат Элиаса. Он умер через полгода после событий в Ла-Дульче. Тогда Ноах был на его стороне. Эдуард не смог сдержать дрожь.

Не это ли хотела сказать ему Моника? Все, кто был тогда на его стороне, мертвы. Все, кроме Лоренса?

Глава 9

Рахиль Гольдберг вот уже час сидела у рабби Фейдмана. Им о многом нужно было поговорить. Они были знакомы с тех пор, как оба прибыли в Буэнос-Айрес. «Тогда, — подумалось Рахиль, — мы были еще молоды и исполнены мечтаний. И чувствовали себя непобедимыми».

Она ласково улыбнулась. Это рабби Фейдман организовал благотворительные работы, которыми уже довольно давно занимались Рахиль и Дженни. Хотя обычно Дженни присутствовала на встречах матери с рабби, сегодня девушки не было. С тех пор как в город вернулся Джон, Рахиль заметила, что ее дочь изменилась. Дженни явно сомневалась в целесообразности этих благотворительных работ. К ней вернулась былая ярость, как в те времена, когда она ссорилась с Гершелем, мужем Рахиль. Женщина видела, как ее дочь злится оттого, что ничем не может помочь этим несчастным девушкам.

Рахиль расправила складки на своей длинной темной юбке и стряхнула пылинку с пиджака. Фейдман рассказывал, что сейчас сутенерами работают не только французы, но и венгры. Говорят, что они торгуют людьми. Еврейская община отвернулась от сутенеров-иудеев, но их никто не ограничивал. Рабби Фейдману удалось найти совсем не многих, кто поддерживал его в борьбе. Многие боялись ввязываться в столь грязные дела, как проституция и торговля людьми.

Рабби склонился к столу и налил Рахиль еще чаю. Женщина с улыбкой взяла чашку. Она вспомнила, что это Фейдман рассказал ей: мол, некоторые называют Буэнос-Айрес «городом пропавших девушек». В Европе говорили, что в Буэнос-Айресе похищают девушек, еще девственниц, приехавших в Аргентину, и заставляют их торговать своим телом. Многих, в том числе и евреек, заманивали сюда обещанием жениться. Благодаря работе с этими женщинами Рахиль удавалось отвлечься от тоски по мужу. Гершель умер десять лет назад во время эпидемии тифа. И все же эта работа заставляла женщину чувствовать себя совершенно беспомощной.

— Но зачем они продают себя? — вновь не сдержалась она. — Зачем женщины приходят сюда, в этот ад? — Рахиль с недоумением смотрела на рабби.

Фейдман покачал головой.

— Они знают, зачем так поступают, Рахиль. И это происходит уже давно. Они ведь рассказывали вам о той нищете, из которой им удалось выбраться. Для многих девушек, дорогая моя Рахиль, это не самое худшее, что могло с ними случиться. Там, откуда эти девушки родом, они едва сводили концы с концами. Тем, кто пережил голод, работа на улице не страшна. Не сомневайтесь, вы им очень помогаете.

Рахиль украдкой вздохнула. Ей вспомнилась Дженни. Как она бегала туда-сюда по комнате, как всегда, когда злилась. Дженни справлялась с гневом, стараясь не сидеть на месте.

— Джон Хофер говорит… — начала Рахиль.

— Кто? — Рабби Фейдман подался вперед, пытаясь расслышать ее слова.

Но Рахиль вновь впала в задумчивость. Может быть, Джон прав и благотворительная деятельность, с помощью которой они пытаются помочь этим женщинам, только вредит?

Но им удалось спасти из борделей столько девушек! Им удалось найти рабочие места — в мастерской Ленхен, в кондитерской Марии, в извозчичьей конторе Анны, и не только. Многие из бывших проституток теперь работали служанками в богатых семьях. Разве это плохо?