Лагерный пахан

– Да нет, не завяли, – неопределенно качнула она головой. – Просто поссорились…

– Всерьез?

– А как ты сам думаешь? Если я сюда приехала, наверное, всерьез…

– Так оставайся.

– И останусь… А ты когда уезжаешь?

– Куда? – не понял Трофим.

– В Москву. К своей подружке, – в ее голосе звонко зазвучали нотки ревности. – Или она здесь ночует?..

Трофим не сразу нашел, что сказать… С одной стороны, он бы мог продолжить игру в любовь к Полине – чтобы Кристина ревновала и дальше. Но в прошлый раз эта глупая игра закончилась тем, что Кристина оставила его с носом. Она и сейчас могла психануть и уехать… Да и неспроста она завела этот разговор. Она хочет услышать, что нет у него ничего с Полиной. Казалось бы, он человек свободный, и ей не должно быть дела до нее. Но у женщин своя логика, их не понять…

– Нет у меня никакой подружки, – мотнул он головой. И уточнил: – Уже нет…

– Ну, нет так нет, мне-то какое дело? – Кристина пыталась изобразить безразличие, но не удержалась от вздоха облегчения.

– У меня нет подружки, у тебя нет мужа.

Трофим смотрел прямо ей в глаза – мягким гипнотическим взглядом.

– Муж у меня есть.

– Тогда и у меня подружка есть.

– Мне до нее дела нет.

– И мне до твоего мужа нет никакого дела…

– А до меня?

– Только о тебе и думаю…

Столько дел у него, столько планов. Но все вылетело из головы. Ни о Мигунке не хочется думать, ни о разборках с ним. Только Кристина в глазах и на уме, а все остальное на дальнем фоне…

– Тогда почему не пристаешь? – спросила она.

В глазах шаловливый блеск, а на губах робкая улыбка. И хочется, и колется. Но если Трофим сам начнет, то сопротивляться она не будет…

– Нельзя.

– Почему?

– Потому что мужу твоему слово дал.

Трофим уже не боялся, что Кристина откажет. Но ему вдруг захотелось, чтобы она сама совратила его…

– Слово? Моему мужу?.. – Ее брови изумленно взметнулись вверх. – Какое слово?

– Честное пацанское слово. Давно еще, на киче. Он меня из беды выручил, а взамен слово взял. Пообещал ему забыть к тебе дорожку…

– Он? С тебя слово взял?.. Это в его духе… Но сам он только бумагам верит… Слово твое скреплено подписью?

– У нас это не принято.

– И ты его сдержишь?

– Я же честный вор. Слово мое закон.

– Тогда мне нечего бояться, – сказала она, и по ее губам скользнула язвительная усмешка.

И руку она вырвала, чтобы острей подчеркнуть свое недовольство.

– А ты чего-то боялась?

– Да. Мы же здесь одни, ты мужчина, я женщина, вдруг приставать начнешь…

– Не начну.

– А я то думаю, чего ты такой далекий? А тебя слово держит… Тоже мне джентльмен нашелся!

– Ну, может, и джентльмен. Удачи.

– А удача, можно сказать, сама шла к тебе в руки.

– Это ты о чем?

– Да о том, что мне уже домой пора…

– Ты же с мужем поссорилась.

– В гостинице поживу.

– Но тебе же здесь лучше.

– Да пошел ты!

Она неторопливо поднялась с кушетки, подошла к двери, взялась за ручку. И остановилась, не оборачиваясь.

– И ты позволишь мне уйти? – спросила она и сама же себе ответила, с сарказмом в голосе: – Ну да, уходя, уходи…

И она бы ушла, если бы Трофим ее не остановил. Взял ее плечи, мягко повернул лицом к себе.

– Я дал слово забыть к тебе дорожку. Но не давал слова бегать от тебя… И если ты сама…

Он нарочно затянул паузу, чтобы она договорила за него. Так и вышло.

– Ты не нарушишь свое слово, если я сама стану виснуть у тебя на шее, ты это хотел сказать?

– Что-то в этом роде.

– Женщины любят, когда их добиваются.

– Знаю.

– Как знаешь и то, что я сама приехала к тебе. И ты знаешь зачем…

– Ну, думаю, что знаю.

– Как вы таких женщин называете? Веревками? Оттого что они вешаются на шею, да?

– Ты не веревка.

– Конечно, нет… Я тебе больше скажу, не собиралась я вешаться тебе на шею. Зря губу раскатал…

Трофим понимал, что в ней говорит обида. Сейчас она успокоится, и все наладится… Не станет он больше цепляться за данное Викенту слово. Чхать он на него хотел…

– Дурак я, потому и раскатал… Ты не волнуйся. Присядь, успокойся…

Кристина кивнула, села на кушетку. Глаза опущены, щеки красные, руки мелко подрагивают.

– Водички мне принеси, – попросила она.

– Не вопрос…

Он сходил на кухню, набрал из крана воды, немного подумал и выплеснул ее в раковину. Скорее всего, Кристина уже отвыкла от сырой воды.

Кипяченая вода была в чайнике, но немного теплая – такую пить не очень приятно. Но Трофим вышел из положения – набрал в большую миску холодной воды, поставил в нее стакан воды кипяченой. Выждал пару минут и только затем вернулся к Кристине.

Но в комнате ее не оказалось. Трофим обошел всю квартиру, но ее нигде не было. Как открывалась-закрывалась дверь, он не слышал, значит, она не могла выйти из квартиры. Но в прихожей не было обуви, которая могла принадлежать ей. Значит, все-таки ушла…

Он вышел из дома, но и на улице ее не было. Или уже не было…

* * *

Никогда еще Викентий не поднимал руку на жену, но сейчас он был близок к тому. Он знал, где была Кристина, догадывался, с кем и чем занималась…

– Зачем ты сделала это? – спросил он.

Манометр внутреннего парового котла показывал наивысшую степень возмущения. Викентий чувствовал, что сейчас взорвется.

– Что я сделала? – пряча глаза, спросила она.