Лагерный пахан

– Если кто наедет, на меня ссылайся, – с важным видом, но с нарочито беспечной интонацией сказал он. – Скажи, что Трофим на правилку за беспредел поставит… И матушке скажи, что скоро буду!

Он понимал, что не стоит ему пока возвращаться домой. Хоть и презирал он Делапута с его кодлой, но не стоило недооценивать его. Один ответный удар не удался, зато неизвестно, чем может обернуться второй. Может, Делапут снайпера на него натравит. На зоне Трофиму приходилось общаться с братвой из «новых», он знал, каким макаром братва ставит друг друга на понятия…

Куда податься – вопрос не стоял. Он знал немало людей, у кого можно было перекантоваться. И здесь, в Чернопольске, были малины, и в Москве можно было выйти на зависимых от него прежде людей, которые безо всякого помогли бы ему с кровом. Но, как оказалось, ему не надо было далеко ходить.

– У нас хата клевая, – сказал Лешка. – Всем гуртом там живем. Так, иногда у предаков ночую, а в основном все там…

Трофим думал, что братва снимает дом, но оказалось, что живут они на хате у Ванюхи. Это была небольшая приземистая изба из потемневших от времени бревен. Зато внутри тепло. Печка старая, но не дымит, тяга отменная. Горница, две комнатенки, в каждой по две железные кровати.

Мигунок провел Трофима в крохотную, но самую чистую комнатушку. Свежебеленая печная стена, половичок на крашеном полу, небольшое окошко с занавесочкой – несколько дохлых мух между рамами, но стекла все целые и с улицы вроде бы не дует.

– Леньчик! – крикнул Лешка. – Шконарь свой забирай! Ко мне в комнату тащи!.. Овчар, а ты скатку свою забирай!..

Сумаря он заставил идти к какой-то соседке за чистым бельем… Он явно был старшим в своей команде, но ничуть не возражал против того, чтобы передать руль Трофиму.

– Тут у нас вдова одна рядом живет. Маринка зовут. Молодая для вдовы, тридцатник только справила. Веселая баба, гарная. Врать не буду, сама не дает, зато подружки у нее еще те оторвы. Сами замужем, но к нам таскаются… Как-то мужик один к нам заскочил, а Овчар жену его пашет. Вот хохма была!.. Овчар мужику навалять хотел, да я не разрешил. Это ж участковый нагрянет, разборы начнутся, кому это надо?

– Никому, – одобрительно кивнул Трофим. – Хорошая хата, не стоит ее палить…

Ему нравилось, как рассуждает Лешка. И сам пацан нравился. Одно напрягало – не окажется ли он таким подлым, каким был его брат. Пока Трофим нужен ему, он стелется перед ним, а что будет, когда надобность в нем отпадет?..

Сумарь вернулся с чистым бельем, хотел застелить Трофиму постель, но тот не позволил. Ему подельники нужны, а не шныри…

Леньчик наварил картошки, открыл банку соленых огурцов, пацаны нарезали сала, буженины, выставили на стол холодную, сразу же запотевшую в тепле бутылку водки. Трофим захмелел от одной только обстановки. Братва вокруг, поляна ломится от еды и питья, музыка в старом черно-белом телевизоре играет, огонь в печи трещит. И в горнице тепло, и на душе. А вокруг свобода. Ни ментов нет с дубинами, ни «хозяина» с его вечными заморочками.

– Я вот что думаю… – Мигунок вопросительно глянул на Трофима, ожидая разрешения продолжить свою мысль.

Трофим согласно кивнул. Червячка заморили, водочкой его слегка залили, можно и о делах поговорить.

– Надо бы нам рыночек наш прижать, – осторожно, без фанфаронского пафоса продолжил Лешка. – Медяка мы опустили, если надо будет, и Делапута прижмем. С таким паханом, как у нас, мы любого уроем!

– Надо будет, и Делапута уроем, – неопределенно пожал плечами Трофим. – А нам это надо?

– Да на этой балочке такие денежки крутятся, что нам и не снилось… Ты у матушки своей не спрашивал, сколько она лавья Медяку отстегивает? – резонно спросил Мигунок.

Трофим задумался… Не сообразил он задать матери такой вопрос. А ведь надо было бы спросить… Но сама же она не жаловалась. Значит, не все так уж и плохо. А может, она нарочно не затрагивала эту тему, чтобы он не стал выяснять отношения с рыночной братвой – дабы не нарваться на неприятности…

– Все равно, сколько она там раньше отстегивала. Зато сейчас отстегивать не будет, – сказал он. – Медяка мы, считай, опустили, после такой лажи никто не станет его держать за центрового…

– Делапут другого поставит, и все равно шерсть стричь будет. А он глубоко стрижет, мы видели – знаем. С матушки твоей конкретно стружку снимает…

– Скорее всего так и есть, – кивнул Трофим.

– А кто он такой, чтобы слам снимать? Он же не блатной, на зоне не мотал. Какие у него понятия? По каким понятиям он с людей стрижет?..

Трофим снова задумался… Как ни крути, а Лешка прав. Делапут потому и Делапут, что ничего из себя не представляет. Набрал рэкетирскую кодлу из мордоворотов, поставил под себя весь город и жирует, как паук на паутине. Хотя прав на то не имеет. Фраер он дешевый, с него самого снимать надо…

– И что ты хочешь? – брюзгливо спросил Трофим. – Рынок под себя взять?

– А почему бы и нет! Мы уже Медяка сделали… Ты его сделал…