Лагерный пахан

Трофим бы и сам мог открыть дверь матери, но шустрая Зойка его опередила. И недовольно протянула: «Твою мать!» Хотя матерью Трофима здесь и не пахло. В ларек втерся тяжеловесный, но отнюдь не жирный детина в кожаной куртке с меховым воротником. Медвежья морда, медвежья стать, медвежья косолапость…

– Зойка, ты чо, не рада мне?

Он с ходу попытался облапить ее, но Зойка увернулась. Закрыла окошко, задернула шторки – как этого только что хотел Трофим.

– Вот это дело!

Детина снова попытался облапить ее, и в этот раз ему это удалось. Схватил ее, водрузил задницей на прилавок.

– А я думаю, куда ты подевалась, гы!

– Оставь меня в покое! – потребовала она.

Но тот, вместо того чтобы отпустить ее, раздвинул ей ноги, втерся между ними.

– Ты что, русского языка не понимаешь?

Трофим уже был на ногах, но бугай его и в упор не замечал, пока он не заговорил.

– А это что за чмо? – встрепенулся косолапый.

И медленно, угрожающе скалясь, развернулся к нему лицом.

– Кто это чмо? – спросил Трофим.

Голос его звучал негромко, но зловещие нотки должны были вогнать противника в ступор. Но не тут-то было.

– Ты – чмо! – отчеканил детина.

Он был уверен в собственной неуязвимости. И на Трофима смотрел, прицеливаясь к его лицу. Кулаки сжал, сейчас ударит…

– Ты хоть и баклан, но за слова придется ответить, – еще тише сказал Трофим.

Но противник расценил это как слабость.

– Я?! Ответить?!. – презрительно скривился он. – Да кто ты такой?

Трофим бы мог сказать, кто он такой, но детина не стал ждать ответа и ринулся на него с кулаками. Но Трофим ловко поднырнул под его руку и ударил в ответ – ножом аккурат под селезенку…

Детина нанес ему оскорбление, которое честный вор мог смыть только кровью. И Трофим пустил ему кровь…

Но детина не упал, резво, с медвежьим ревом отскочил назад, задом открыл дверь, вывалился на улицу. Зажимая рукой рану, поднялся. Хотел вновь броситься на Трофима, но, напоровшись на его лютый взгляд, сломя голову бросился наутек.

– Ты… Ты с ума сошел! – в ужасе глядя на Трофима, заголосила Зойка. – Это же Тетерев, он же второй здесь после Медяка…

Трофим спокойно вытер окровавленное лезвие ножа. И так же спокойно спросил:

– Кто такой Медяк?

– Он за рынком смотрит…

– А я слышал, что здесь какой-то Делапут рулит.

– Какой-то! Да он самый крутой в городе! А Медяк – его человек, он на рынке самый главный… Ты уходи скорей, сейчас бригада здесь будет. Они же хуже зверей!.. – Зойка осеклась, широко раскрытыми глазами уставилась на Трофима.

Он понял значение ее взгляда.

– Чего смотришь? – криво усмехнулся он. – Я не зверь. Я – вор! Я за гнилой базар кровью спрашиваю…

– Но нельзя же… Нельзя же сразу ножом!

– А как можно? Он же тебе чуть шара в лузу не загнал. Ему так можно, да?

– Я… Я бы ему еще и не дала…

– Да можешь давать, мне-то что…

– Как это что? Я же с тобой! – возмущенно выпалила она.

– Со мной?!. А чего тогда баллоны на меня катишь?

– Я не качу… Мне страшно… Как-то все быстро произошло, и сразу с ножа…

– Я не баклан, чтобы резину тянуть. Я – вор!

Потому и не торопился Трофим убраться из ларька. Потому и не боялся возмездия. Появятся дружки Тетерева, он порежет всех. Если менты – достойно сложит крылья и отправится на кич. Тюрьмы бояться – себя не уважать…

– Уходи ты, а! От греха подальше уходи! – взывала Зойка. – Они же и меня убьют!

– Все может быть, – кивнул Трофим.

Он хорошо знал, что такое мужские разборки. Если баба под горячую руку попадет, то скопытиться может…

Трофим уже собирался уходить, когда послышался топот ног. Что-то ткнулось в прикрытую дверь.

– Это они! – в паническом ужасе взвизгнула Зойка.

Но в дверном проеме появилась физиономия Мигунка. Глаза горят в ожидании чего-то жутко интересного, на лице застывший восторг.

– Трофим, ты Тетерева пописал, да? – взбудораженно спросил он.

– Сам на пику напоролся, – с наигранной небрежностью ответил Трофим. – За базаром не следит…

– Он к Медяку побежал. Кровищи – жуть. Там за ним уже Груздь увязался. Сейчас толпа набежит…

– Толпа отморозков? – ухмыльнулся Трофим.

– Ну, отморозки не отморозки, но у них волыны… – предостерег Мигунок. – Уходить тебе надо… Давай, мы с пацанами прикроем.

Трофим выглянул на улицу. Все четыре наперсточника стоят, глаза прячут. Вроде б и не слабые на вид парни, но страшно им. Понимают, что не потянуть им супротив Медяка. Потому и подвизаются на ролях шестого плана, что за шкуру свою переживают. Лешке тоже страшно, но тот хотя бы пытается скрыть свой мандраж. Более того, не побоялся прийти Трофиму на помощь и толпу за собой привел…

Толпа напоминала стадо баранов. Но Трофим хорошо знал, что такое стадо способно на многое, если во главе поставить льва. Так почему бы не стать этим самым львом?..

Без суматохи Трофим подошел к широколицему скуластому парню. В нем чувствовалась внутренняя сила, но ему явно не хватало самоуверенности, оттого его резкий обычно взгляд подобрал под себя иголки как пьяный ежик.

– Как зовут?

– Леньчик. Так и кличут…