Labyrinthine (ЛП)

Сакура молча смотрела на своё имя, водя пальцами по иероглифам.

— Я согласна… При одном условии.

— Каком?

— Вы тоже будете приходить, — голос Сакуры был твёрдым, но когда она подняла к нему глаза, встречаясь с ним взглядом, он заметил, что в них стоят слёзы. — Не обязательно каждую неделю. Но заходите время от времени, ладно?

В кои-то веки обнаружив, что не в состоянии сохранить привычную улыбку, Какаши долго молчал, повернувшись понаблюдать за строительством.

— Хм-м, — произнёс он наконец, зная, что Сакура поймёт.

Она вложила свою руку в его, быстро сжала и затем отпустила.

— Спасибо, Какаши-сенсей.

УЧИХА САСКЕ

Время ускользало.

Через окно позади кровати струился серебристый луч лунного света. Он танцевал на простынях, на лежащей рядом с ним фигуре и на его ноге, возвышавшейся бугром под простынями.

Учиха Саске наблюдал за лучом из-под полуприкрытых век, ожидая, когда его настигнет сон.

К сожалению, сегодня сон казался труднодостижимым.

«Тысяча ночей», — подумал Саске, поглядев через плечо в ночное небо.

Ночи в Дожде были особенно чёрными — Саске не был уверен, были ли виной тому паровые генераторы заводов к северу от города, испускавшие чёрный дым в атмосферу, или было что-то естественно угнетающее в самой стране — звёзды в этой части мира сияли менее ярко.

В то время как в Конохе ночью царила абсолютная тьма, нарушаемая лишь тёплым оранжевым светом разбросанных по всей деревне уличных фонарей, Дождь и его столица всегда были освещены. От небоскребов, тянущихся к небу, освещённых вспыхивающими и гаснущими красными огнями, до ярких люминесцентных ламп, свисавших с магазинов на главной улице, освещая асфальт.

Саске вздохнул.

Когда он был честен с собой и углублялся в подоплёку приступов бессонницы, охватывавших его в последнее время, Саске понимал, что причиной было то, что он скучал по своему дому. Он скучал по свежему запаху дождя в лесу, по ночному виду на Коноху и даже по миссиям со своей командой… И завтракам, которые готовил его брат, когда бывал дома.

Тысяча ночей.

И это всё, что потребовалось для прощения? Признать, что он скучал по человеку, убившему его клан и забравшему все его детские мечты? Признать, что он скучал даже по этому идиоту Наруто, который продолжавшему выуживать у него рё своими бессмысленными ставками, или по Какаши, который смывался с ужина, не заплатив… или по Сакуре.

Потерев глаза, Саске вдохнул.

Каким-то образом с течением времени она стала заботить его сильнее, чем прежде. Это чувство было где-то на подсознании, оно росло и росло, а Саске даже не осознавал этого, пока однажды не поймал её пристальный взгляд, направленный на Какаши, и не обнаружил, что ему завидно. С этого момента она перестала смотреть так на него самого, и он стал ждать, когда пройдёт её влюблённость в Какаши, не зная, спровоцировать ли это каким-то образом или дать ей знать. Возможно, какая-то часть его боялась, что после стольких лет отвержения Сакуры, он будет отвергнут сам.

Как и следовало ожидать, её привязанность к Какаши прошла, но она влюбилась в его брата.

«Разве человек, с которым ты встречаешься, не должен быть твоим лучшим другом?» — спросил однажды Наруто.

Когда она согласилась, у Саске мелькнула надежда, рухнувшая, когда он обнаружил у неё дома Итачи.

Тысяча ночей.

Женщина рядом с ним пошевелилась, заставив его скользнуть глубже в постель и уставиться в потолок.

Предательская часть его тосковала.

Он жаждал вернуться через эти огромные ворота и увидеть Котецу и Изумо, как обычно сидящих на посту охраны. Увидеть Ируку-сенсея в Академии, как всегда распекающего нерадивых учеников. Увидеть Какаши, опаздывающего на каждую встречу на три часа. Попререкаться с Наруто по поводу ставок и стратегий и сравнивать техники. Посмеяться с Сакурой над выходками Наруто или над тем, как Рок Ли спьяну крушит бар.

Увидеть брата и понять, что он не один.

«Я не просил о выборе, который мне дали, но он всё равно был совершён. И имея его, я сделал всё, что смог».

Тысяча ночей.

Может быть, достаточно.

ХАРУНО САКУРА И УЧИХА ИТАЧИ

— С днём рождения, — сказала Сакура, обнимая сонного Итачи. Он что-то проворчал в ответ, всё ещё стоя на пороге между сном и явью.

Сакура приникла щекой к его спине и провела кончиками пальцев по шелковистым волосам. Она перекинула через него ногу, чтобы прижаться к нему всем телом. Он приоткрыл один глаз, посмотрев на неё из-за завесы своих волос.

— Который час? — спросил он хриплым со сна голосом.

— Семь, — сказала Сакура, взглянув на будильник. — У меня есть время позавтракать с тобой, прежде чем я пойду в клинику.

Итачи потянулся — этим движением он всегда напоминал ей кошку-переростка — и вытянул к ней руки. Она улыбнулась, когда он притянул её к себе, прижав спиной к своей груди.

— Ещё пять минут, — прошептал он ей в ухо.

Она хихикнула.

— До того, как я узнала тебя, никогда бы не подумала, что ты из тех, кто любит подремать.

— Никто не идеален.

— Ну же, — сказала Сакура, поворачиваясь и целуя его в губы. — У меня остался всего час, чтобы вручить тебе подарок на день рождения.

Итачи поднял бровь и посмотрел на неё.