Лабух

— Кассу, какую приглядел? — продолжил расспросы уголовник.

— Я в твои дела лезу?!

— Базара нет, — сдал назад Митяй.

— Тогда прощай.

— До скорого, Николаша, до скорого, — многообещающе поправил он и поспешил отойти.

«Вот, черт» — как водится, с опозданием мелькнуло в одной умной задним числом голове. — «Надо было ему сразу сказать, что с прежними делами завязал!»

Спал я в последующие ночи плохо. Из памяти то и дело выплывали не слишком связанные друг с другом картинки, в которых мы с Митяем и еще какие-то мутные личности участвовали в явно незаконных делах. То и дело звучали выстрелы, крики, стоны…

— Ты что, братка? — разбудил меня сосед по палате Костя Гайворон.

Еще совсем недавно он был лихим командиром ЧОНа и гонял по степям и плавням разного рода несознательных личностей, нежелающих примириться с Советской властью и жить мирной жизнью. Теперь, после очередного тяжелого ранения, Константин кочевал по госпиталям и очень боялся, что его спишут вчистую.

Наши с ним отношения довольно двойственные. С одной стороны, он видел во мне такого же фронтовика как сам, с другой не очень одобрял публичные выступления по ресторанам. Впрочем, есть еще и третья. Песни в исполнении вашего покорного слуги вызывали у него прямо таки невероятный восторг. Особенно «Марш Буденного» и «Несе Галя воду».

— Бои снятся? — понимающе вздохнул Константин.

— Типа того.

— Знакомое дело. Я сам, бывало, по ночам в атаку ходил. Эскадрон марш-марш!

— Извини, не хотел беспокоить…

— Ничего. Мне не трудно. Тем более тоже не спится. Может споем?

— Ночь же кругом…

— А мы тихонько.

К слову сказать, не такая уж и плохая мысль. Чтобы успокоиться и мысли в порядок привести…

Как родная меня мать провожала,
Тут и вся моя родня набежала.
А куда ж ты, паренек, а куда ты?
Не ходил бы ты Ванек во солдаты.
В Красной армии штыки, чай, найдутся.
Без тебя большевики обойдутся![14]

Пел и играл совсем тихо, чтобы никого не потревожить, благо в палате нас, несмотря на четыре койки, только двое, а в голову лезли разные мысли. Например, о предполагаемом бегстве на Запад и красивой жизни, которую я собираюсь там вести. Правда, денег или иных ценностей у меня так и не появилось, а значит, исполнение мечты на какое-то время откладывается. К тому же, очень скоро начнется Великая депрессия… может, ну его к черту, эту заграницу?

И вообще, если хорошенько подумать в СССР тоже можно неплохо устроиться. В том числе и музыканту. Песни ведь можно петь разные. Скажем «Шел отряд по берегу…»[15]. Или еще что-нибудь идеологически выдержанное. Утесов вон жил и не тужил, джаз играл, а я чем хуже?

Господи, какие все-таки глупые мысли! Тут совсем рядом непонятный уголовник, явно что-то знающий о прошлом Семенова и способный испортить мне жизнь. Об этом думать надо…

— Костя ты спишь? — прошептал неугомонному соседу, но в ответ донесся лишь его храп. Ну да, практически ж колыбельную ему спел…

Следующие два дня вообще никуда из санатория не отлучался. Строго исполнял предписания врачей, проходил положенные процедуры, а минералки выпил столько, что в животе стало булькать. Всё было тихо, стало казаться, будто опасность миновала, но не тут-то было. В один прекрасный вечер в палату зашла санитарка и сказала, что меня просит зайти главврач.

— Возвращайся быстрей, — попросил Костя. — Посидим, выпьем. Я у местных чихиря[16] купил…

— Лады, — отозвался я, накидывая пальто.

Прошагав по мягко поскрипывающему снежку, почти добрался до административного корпуса и только тогда сообразил, что Семигин должен быть давно дома. Замедлив ход, стал прислушиваться и понял, что за ближайшим углом кто-то сдерживает дыхание.

— Кто там?!

— Свои, — отозвался вышедший мне навстречу Митяй. — Потолковать надо.

— Раз надо, говори!

— Не здесь, Николаша.

— И не сейчас!

— Что так?

— Хватиться меня могут. Потом начнут спрашивать. Оно нам надо?

— Ладно, — неожиданно согласился тот. — Тогда давай завтрева в том же ресторане, где в первый раз свиделись. И не надо таиться, мы про тебя все знаем. Отыщем, если что…

В голосе бандита прозвучала явная угроза. Да и «мы» он не просто так сказал. Пару человек с ним точно были. Сопели с разных сторон.

Когда я вернулся, Костя уже раздобыл два разных стакана и наполнил их молодым вином.

— Что так долго? — нетерпеливо поинтересовался он.

Ничего ему, не ответив, присел на свою кровать и машинально принял в руки поданную посуду.

— Вздрогнули? — предложил бывший чоновец и я выпил, не почувствовав вкуса.

— Что с тобой? — заподозрил неладное сосед. — Лекарь дурного сказал?

— Нет, все нормально.

— Тогда еще по одной?

— Слушай, а водки нету?

— Нет. Но если хочешь можно сбегать. Правда, поздно уже…

— Забей. Это я так, не подумав, — поспешил успокоить шебутного товарища. — Давай я лучше спою.

— Вот это дело! — обрадовался Гайворон, а я тронул струны и начал тихонько напевать: