Лабух

Когда-то в Извозщичьей слободке и впрямь жили перебравшиеся в Спасов крестьяне, промышлявшие извозом. В основном, конечно, ломовым. Но потом построили железную дорогу и количество работы у них сильно уменьшилось. На опустевшем без работников гужевого транспорта месте стали заселяться торговцы средней руки, их приказчики, а также мелкие чиновники и прочие обыватели. В общем, почти что чистая публика!

Революция и Гражданская война не слишком ласково обошлась с обитателями этих небольших, но ладных домиков. То и дело встречались заколоченные окна и двери, или прохудившиеся крыши. Но в основном на улице сохранялся какой-то неуловимый налет прежней благополучной жизни.

В одном из таких, лишившихся хозяев домов, и проживал тот самый Вовка. Сразу скажу, совсем уж дурачком он не выглядел. Правда, человеком разумным его тоже было не назвать. Молодой человек ростом несколько выше среднего с таким растерянным выражением на лице, что всякому встречному прохиндею хотелось тут же его облапошить.

— Здорово! — поприветствовал его Мишка.

— Чего надо? — смачно зевнул в ответ парень.

— Володька, помнишь, ты в кладовке много всякой музыки нашел?

— Нет.

— Как это, нет⁈

— Доброе утро, молодой человек! — отодвинул я в сторону посредника.

— Привет.

— Закуривай, — протянул ему папиросы.

— Спасибо, — оживился пацан и аккуратно вытащил одну из пачки.

— А можно мне тоже? — протянул руку Мишка.

— Молодо выглядишь!

— Ну, дядь Коль!

— Ладно, не канючь!

— Ну, как вообще жизнь? — поинтересовался я, дождавшись, когда юные собеседники затянутся дымом.

— Нормально. А вы что же не курите?

— Не люблю.

— Понятно. Мне мама тоже не разрешала. А отец курил…

— Где они?

— Не знаю. Пропали во время войны.

— Инструменты от них остались?

— Ага. Папаша хотел оркестр собрать, но не успел…

— Бывает… послушай, Володя, мне очень нужен аккордеон. У тебя есть?

— Есть. Но я его не продам. Память о родителях.

— Это правильно! А как вообще, инструмент хороший?

— Наверное.

— Дашь попробовать поиграть?

— Пойдёмте, — неожиданно согласился юноша и через минуту вынес футляр, при одном взгляде на который у меня загорелись глаза.

«HOHNER» — фирма, что называется, солидная.

Растянув меха, попробовал наиграть что-нибудь эдакое, но получилось откровенно неважно. Я — разучился, а Семенов никогда и не умел…

— Видал! — пихнул хозяина аккордеона Мишка.

Ну, да, для него и это за гранью… Но Вовка, видимо, понимал в музыке чуть больше, а потому лишь флегматично пожал плечами. Мол, видали мы карликов и покрупнее!

— Давно не играл, — пришлось честно признаться. — Нужна практика, а у меня инструмента нет.

— Все равно не продам!

— Тогда давай меняться.

— На что?

— На что хочешь!

— Не знаю…

— Хочешь, часы?

— А какие?

Прикупленные ещё осенью карманные часы говоря, по совести, безбожно врали, но других пока что не попадалось. Но глаза у паренька загорелись.

— На вот, послушай, тикают!

— Ага, — расплылся в улыбке Володя. — У папеньки такие были…

Если честно, мне было немного стыдно. Но, как ни крути, инструмент мне нужен, а у парня его всё равно кто-нибудь отберёт. А тут вроде даже и насилия нет.

— Это тебе в придачу! — добавил прихваченные с собой папиросы и вопрос решился.

— Дядя Коля, зря ты ему котлы отдал! — задумчиво заметил на обратном пути Мишка. — Всё одно или сломает, или потеряет…

— Или прохиндеи вроде тебя отберут!

— Не, — пошёл в отказ юный гешефтмахер. — Я если только выменяю.

— Пошли уже!