Лабрис

– Или здесь он и живет, – закончил фразу следователь. – Кроме столицы, где чужака отследить невозможно, в других местах дети пропадали в летний сезон, когда полно приезжих. Здесь уникальный случай. Ваш городок зимой и осенью практически вымирает. Я ждал этого столько лет. Эти убийства как наркотик – все время хочется больше. Голод все сильнее. Раньше он выдерживал год до следующих похищений, а теперь не смог и сделал первую ошибку. Я уже которую неделю изучаю город и точно могу заявить, что ни одного приезжего мужчины здесь нет. Был один на подозрении, но он уже давно уехал и к пропаже нового мальчика никак не может иметь отношения.

– То есть это кто-то, кого я могу знать, – задумчиво сказала Дара.

– Скорее всего. Если только он не приезжает в город менее чем на сутки. Но это вряд ли. Я часто беседую с местными стариками. Они всех чужаков подмечают. Так что в этот раз маньяк решил охотиться там, где живет, и круг подозреваемых сузился. Благодаря тому, что вы мне сейчас рассказали, – до нескольких сотен. До этого я не исключал, что преступником может быть женщина.

Когда мы расставались, Александр оставил Даре свой номер телефона и велел звонить, как только мы узнаем еще хоть что-нибудь. Почему-то очень настаивал, чтобы мы не ходили в местную полицию, а звонили именно ему. Я тогда удивилась почему, а подруга по дороге из города пояснила мне:

– Он хочет убить его сам.

– С чего ты взяла? – возмутилась я и тут же поняла, что она права. После пяти лет погони вряд ли Александр предполагает видеть этого зверя на скамье подсудимых под защитой какого-нибудь дорогого адвоката.

– Он такой грустный. Даже несмотря на то, что сейчас озлоблен, он же на самом деле добрый. Очень любил свою дочь. Он как раненый зверь, который намерен загрызть ранившего его охотника и сдохнуть, – сказала Дара, а я поразилась, как тонко она чувствует людей. Может, потому и меня видит, что у нее есть некая сверхсила? Чувствовать то, что скрыто за внешностью.

Мы вернулись в поселок без приключений. Дара сходила домой и пообедала, а я искупалась с дельфинами. Грузить их своими проблемами на этот раз не стала – просто заряжалась от них радостью и позитивом, которого мне так не хватало. Мне осталось существовать всего дня три максимум, а я ничего не успела. Маньяк не пойман, и, более того, я теперь дальше от цели, чем была утром. Да и сон этот дурацкий с лесорубом никак не выходил из головы. Провидение – или кто там посылает мне эти знаки – явно намекает на то, что лабиринту осталось недолго и мне стоит поспешить. Поэтому, как только вернулась Дара, я усадила ее на пол возле узора на досках, взяла ее руку в свою и повела по второй линии слева, которая заканчивалась возле лошадки.

Первой всегда шла сильная яркая эмоция, на которую нанизываются дальнейшие воспоминания.

Злость и обида. Очередное предательство близкого человека.

Первый поворот лабиринта.

Я в гневе швыряю деревянную лошадку об стену. У нее откалывается часть острого ушка. Это почему-то отрезвляет меня. Я сижу на полу и плачу, прижимая игрушку к себе. Плачу по своим собственным воспоминаниям об этом человеке, о том, кто меня предал… о сестре.

Второй поворот.