Лабрис

В его голосе звучала такая грусть, а в глазах всколыхнулась такая боль, что я поняла и спросила вслух:

– Пострадал кто-то из ваших близких?

Он внимательно посмотрел на меня. На миг я как будто проникла в его душу, и меня обожгло ледяной пропастью отчаяния, в которую он погружался каждую ночь. Днем от боли отвлекала охота на того, кто отнял у него самое ценное, а вот по ночам он оставался с памятью один на один.

Александр опустил глаза и медленно кивнул:

– Дочь.

На двор-колодец опустилась тишина. Было слышно даже, как капает вода где-то в арке.

– Но он же убивает только мальчиков! – наконец нарушила паузу Дара.

– В том то и дело, что он все время меняет почерк. Первые годы полиция даже отказывалась связывать между собой все случаи и признавать, что в стране орудует маньяк, на счету которого уже десятки жертв. Просто исчезают дети. Количество каждый раз разное. В одном случае только девочки, в другом только мальчики. Где-то трое, где-то пятеро. Возраст тоже меняется. На первый взгляд ничего общего: в одной деревне исчезали только те, кто в лес ходил, в другом городе похищали детей из электричек. Эти случаи и убийствами-то долго считать отказывались, как я ни бился. Потом только всплыл тот единственный факт, который все объединил.

– Какой?

– А я его только что назвал. Трупов нет. Точнее, не было до поры до времени. Не так давно в столице при ремонте коллектора обнаружили пять скелетов…

Александр запнулся. Кадык его дернулся, словно он сделал глоток невидимого горького напитка.

– И я, наконец, смог нормально похоронить дочь.

– Это ее вы видели? Она приходила к вам ночами? – догадалась я.

Мужчина кивнул, отвернулся на мгновение, провел рукой по глазам, а потом спросил:

– А вы… ты… правда призрак?

– Из живых меня видят во всем городе только двое. Она, – я кивнула на Дару, – и вы. Для остальных я невидима и неслышима.

– Странно. Я то вижу тебя четко, а то ты вдруг расплываешься и становишься полупрозрачной, но в следующий миг опять совсем как нормальная. Прости, можно дотронуться?

Я подошла и взяла его за руку.

– Теплая, – задумчиво сказал он. – А она была холодной. И молчала все время. Только смотрела. Я спрашивал, умолял сказать хоть слово. Дать намек, где ее искать, а она только смотрела на меня полными слез глазами и молчала.

Я с трудом могла сейчас смотреть на его лицо. Пламя боли и гнева в зрачках было таким сильным, что, казалось, могло сжечь меня полностью, открой я сейчас свой разум этому взгляду.

Александр опять помотал головой. Слипшиеся в сосульки черные волосы перед глазами при этом качнулись из стороны в сторону.

– Ну а меня-то вы почему за маньяка приняли?

Мы переглянулись с Дарой и, не сговариваясь, кивнули друг другу.

– У нас есть свидетель. Еще один призрак. Мальчик. Он все ждет маму тут, в городе, на перекрестке. От него мало чего можно добиться, ведь вспоминать то, что с ним сделали, он не может, но кое-что я из него вытащила. Преступник похитил его на большой черной машине с тонированными стеклами. Это гладковыбритый мужчина средних лет в костюме и с дорогими золотыми часами на правой руке. Вы подходите почти под все приметы. К тому же вы приезжали в Доброту и общались там из окна автомобиля с мальчиком, который вот только что пропал. Что мы еще могли подумать?

Александр закатал правый рукав и показал, что часов у него нет. Так же как и на левой руке. Да и гладковыбритым его тоже тяжело было назвать – из-за недельной щетины.

– Так это его похитили? Помню этого пацана, да. А с тем вашим мальчиком-призраком можно поговорить?

– Конечно. Только на многое не надейтесь. Вы взрослый. Он и мне-то с огромным трудом хоть немного рассказал.

Мы провели следователя на нужный перекресток. Мальчишка опять сидел на бордюре, но Александр его не увидел, как ни старался.

– Не понимаю, – бормотал он, – почему я могу общаться с тобой, но не с ним?

– Может, потому, что я девочка, как ваша дочь? – предположила я.

Мы попробовали поговорить с призраком через меня или Дару, но тот наотрез отказался общаться при следователе. Сидел, смотрел букой и молчал. Только когда Дара в лоб спросила его, так до конца и не избавившись от своих подозрений, не тот ли это мужчина, что посадил его в машину, мальчик, насупившись, помотал головой.

Мы прошли немного по улице и сели на скамейку в парке.

– А остальных детей… ну в других городах, так и не нашли? – спросила Дара.

– Только в одном еще. Когда по примеру столицы начали обследовать все старые колодцы и канализацию. Поэтому мне и удалось доказать, что речь идет о серийном убийце. Пока это все факты. То, что вы сейчас сообщили про машину и внешность, – громадный прорыв. Беда только в одном: в городе сейчас кроме меня нет больше приезжих. Или маньяк бывает здесь наездами, без ночевок…

– Или? – спросила нетерпеливая Дара.