Лаборатория Тэк

Через минуту с той стороны двери послышалось какое-то поскребывание. Прошла еще одна минута, и дверь открылась.

– Входи, Гомес. Я нездоров.

Гомес вошел боком, стараясь не прикоснуться к Ангилю, который, покачиваясь, стоял на пороге. Коротышка, не больше пяти футов четырех дюймов, с седыми волосами, он был облачен в замызганную сине-белую полосатую рубашку, мешковатые трусы и один носок.

На хромом ночном столике, рядом с застланной серыми, мятыми простынями кроватью, красовались неопровержимые свидетельства недавнего тэк-сеанса – брейнбокс, тараканообразные чипы и электроды для подключения к голове.

– Что, добавил еще и тэк к длинному перечню своих пороков? Ангиль, видимо, собирался что-то ответить, но вместо этого зашелся долгим, натужным кашлем.

– Вот уж хрен, Гомес, не такой я мудак, – сумел он наконец выговорить. – Нет, все это дерьмо – хозяйство моей подружки.

– А где она сама?

– Гуляет где-то.

– Ты бы сел куда-нибудь, – предложил Гомес. – Нам надо поговорить о деле.

– Ведь ты не любишь меня, никогда не любил.

– Точно, но сейчас у тебя есть нужная мне информация. Во всяком случае – так говорит Лаймхауз.

Левая нога Ангиля неожиданно подломилась. Он осел, сильно накренился влево, покачнулся назад и резко, неловко плюхнулся на мятую постель. Единственное в комнатушке окно располагалось прямо за кроватью. Стекло в окне отсутствовало, и промозглый ночной ветер колыхал грязное полотенце, служившее занавеской.

Ангиль поежился.

– Ты нигде тут не видел мои долбаные портки?

Гомес окинул взглядом полутемное помещение.

– Это не они валяются там, под стулом?

– Они самые. Ты бы не мог – я же и вправду очень болен, – ты бы не мог кинуть их мне? – попросил информатор. – Неприятно как-то сидеть при гостях с голой задницей.

– Всегда-то ты выпендриваешься, Эдди.

С трудом преодолев отвращение, Гомес двумя пальцами извлек драные брюки из-под скособоченного стула и швырнул их Ангилю.

– А теперь расскажи поподробнее про этот обрывок видеозаписи, который ты передал Лаймхаузу.

– Он назвал тебе мою цену?

Кивнув, Гомес пододвинул к себе тот самый стул, под которым прежде лежали брюки. Он намеревался уже сесть на этот стул, когда заметил на сиденье толстый слой чего-то зеленого и липкого. Оттолкнув отвратительный предмет, он сказал:

– Про цену поговорим потом, когда я уверюсь, что у тебя есть нечто большее, чем тот огрызок.

– Само собой, у меня есть больше.

Ангиль пытался натянуть брюки, сидя на кровати. Он тяжело дышал, даже такое усилие давалось ему с трудом.

Гомес отвернулся.

– Очень расплывчатый фильмик. Ты утверждаешь, что эти два типа, которые беседуют, медики из Парижской городской полиции.

– Так оно и есть, не сомневайся. Кусок, который ты видел, – часть значительно большей сцены, – пояснил Ангиль, продолжая сражаться с брюками. – Один мой коллега снял эту ленту для совершенно другой цели.

– А откуда мне знать, – резонно заметил Гомес, – вдруг эти двое парней – тоже твои коллеги, разыгрывающие полицейских?

Слегка поскуливая, Ангиль в конце концов натянул штаны.

– Нет, они действительно полицейские, более того, полицейские высокого ранга, – заверил он. – И, что особенно важно для тебя, Гомес, они говорят про другое письмо Неизвестного Солдата.

– Не про ту записку, оставленную на обрезках Бушона?

– Нет, про совсем другое письмо. Письмо, присланное непосредственно в полицию.

– Неизвестный Солдат никогда так не делает, Эдди. Это не в его привычках.

– Как бы то ни было, на этот раз он так сделал. Когда мне рассказали, о чем говорится в этом видеофильме, я понял, что это то, что надо. Ведь я уже знал, зачем ты появился в Париже.

Ангиль дышал часто, неглубоко.

– Я очень старался, Гомес, я ноги до самой жопы стер – и все для тебя. Я добыл копию этого самого письма.

– И ее-то ты и продаешь?

Кивнув, Ангиль снова зашелся кашлем.

– Ее. За полторы тысячи.

– А почему бы мне, аккредитованному оперативнику, не пойти прямо в полицию и не попросить у них это чертово письмо? Дешевле обойдется.

– А потому, Гомес, что они даже не признаются, что у них есть такое письмо. Ты же слышал, как они говорят насчет того, чтобы скрыть его.

– Что меня беспокоит, – задумчиво сказал Гомес, – не считая, конечно, жуткой вони в этой комнате, так это то, что тебе нельзя доверять. Я знаю кое-что про твою деятельность в прошлом, Эдди, и должен сказать – ты не самый честный мужик в этом городишке.

– Слушай, бери за тысячу, – предложил Ангиль. – Мне очень нужна капуста, и побыстрее. Какого хрена, я же сам выложил за эту бумажонку пять сотен.

Гомес кивнул.

– Идет.

Он вытащил из кармана куртки пачку купюр, положенную туда заранее, – ровно тысячу долларов.

– Где письмо?

Ангиль чуть приподнял с кровати свой тощий зад.

– В брюках. Потому-то я так о них и беспокоился.

Сунув руку в карман, он извлек оттуда сложенный лист бумаги.

– Давай мне деньги, а потом я... долбаная вошь!

Он совсем выпрямился и теперь в ужасе смотрел на что-то, происходящее за спиной собеседника.

Мгновенно развернувшись, Гомес успел еще увидеть, как дверь комнатушки начинает рассыпаться в светящуюся пыль.

* * *