Лаборатория Тэк

– Английского трона нет, – напомнил Гомес. – Англия – демократическая страна, и уже шестьдесят лет, со времен той революции.

– Это было самое хреновое, что случилось с Великобританией за всю ее долгую историю. – Лаймхауз снова сел. – Изгнать монарха и выбрать президента. Да я ногой не ступлю на эту землю, пока...

– О'кей. В этом деле я соглашусь с тобой и с Эдди, – прервал его Гомес. – Вот две с половиной сотни. И что же я за них получу?

Лаймхауз показал.

* * *

Джейк сперва услышал драку, а лишь потом ее увидел.

В узком переулке, тянувшемся вдоль «Хот-Клаба», что-то происходило.

Кто-то завопил от боли. Затем раздался глухой звук тела, упавшего на землю. Пластиковая банка ударилась о мостовую, послышался звон рассыпанных монет.

– Не надо, пожалуйста.

Джейк бросился к месту драки.

У поворота в переулок в него чуть не врезался летящий по воздуху костыль. Едва увернувшись от несколько необычного метательного снаряда, Джейк повернул за угол.

На грязной, изрытой ухабами мостовой ободранный человек в военной куртке времен бразильских событий и штатских брюках с криками метался из стороны в сторону, в то время как двое здоровенных юнцов, одетых в плотно облегающие черные трико, лупцевали его ногами в корпус и в пах.

– Мы что сказали тебе, засранец?

– Сказали не... ой!

– Что, что? Говори же, ублюдок. Что мы тебе сказали?

– Сказали не... побираться здесь... ой, ой...

– Вот именно.

– Ребята, мне кажется, он вас уже понял. Можете кончать.

Голос Джейка звучал совершенно спокойно.

Самый крупный из юнцов перестал пинать скрючившегося попрошайку и сделал шаг в сторону Джейка.

– А не твое это дело, говнюк.

– Сматывай, – поддержал его второй. – А то тебе самому понадобятся костыль и банка.

– Кончайте, – негромко посоветовал Джейк.

– А долбал я тебя в рот и в ухо.

Первый юнец снова пнул попрошайку в ребра.

Джейк двигался очень быстро. Схватив громилу за левую руку, он заломил ее за спину. Затем, развернув вскрикнувшего от, боли противника, он сильно его толкнул. Тот перелетел узкий переулок и врезался лицом в закопченную каменную стену дома напротив.

Джейк кивнул второму бандиту.

– Пожалуй, тебе самое время уйти куда-нибудь.

– А вот же хрен тебе, ублюдок.

Бандит бросился на Джейка.

Сделав шаг в сторону, Джейк выкинул вперед ногу.

Тяжелый ботинок попал парню в коленную чашечку. Бандит коротко взвыл, выругался, покачнулся и упал на пытающегося подняться дружка.

Краем глаза наблюдая за ними, Джейк наклонился к нищему.

– Ты можешь встать?

Бразильский ветеран одарил Джейка ехидной тонкогубой улыбочкой.

– Само собой, Кардиган.

Он вскочил на ноги.

Двое бандитов уже добежали до выхода из переулка.

Сунув в руку Джейка какую-то бумажку, нищий ловко обогнул его и бросился прочь.

В записке – а это была записка – говорилось: «А ведь попрошайка мог быть и камикадзе. Езжай-ка ты домой, в БЛА».

Глава 8

Привратник пятиэтажного отеля «Алжир» сломался во дни незапамятные и упал на мостовую. Никому и в голову не пришло подобрать его или попробовать отремонтировать. Покрытый ржавчиной, вспоротый и выпотрошенный, исписанный похабщиной на различных языках, он так и валялся слева от входа.

С полчаса назад пошел крупный, холодный дождь; капли звонко стучали по пустой оболочке привратника. Неровная мостовая была скользкой и черной.

Аэротакси Гомеса появилось в поливающем землю дождем ночном небе, прошмыгнуло среди пешеходных эстакад, окружавших отель и другие, столь же обветшалые, заброшенные Богом и людьми части Парижа.

Выскочив из порядком разболтанной машины сразу, как только она коснулась земли, Гомес бросился к отелю, на бегу огибая павшего привратника.

– Madre[31], – только и мог сказать он, когда его респираторная система подверглась атаке всей вони, накопившейся в маленьком круглом вестибюле. Преобладал запах давно не мытого тела, но заметны были также ароматы протухшей пищи, мочи, дохлых грызунов, сильных антисептиков и увядших цветов.

Клерк, толстый негр-киборг, обмяк, навалившись грудью и головой на конторку из искусственного мрамора. Медная правая рука безжизненно свесилась через край конторки.

Прищурившись, Гомес секунд десять изучал его.

– Дышит.

Придя к такому оптимистическому выводу и обнаружив лестницу, он начал подниматься. Был здесь и лифт, но механизм этот не вызывал большого доверия.

По пути к третьему этажу, где имел резиденцию Эдди Ангиль, запашок был еще круче. Наркотики, из тех, которые курят, рвота, еще какая-то трудно определяемая мерзость.

На площадке второго этажа Гомес чуть не свалился, зацепившись о забытую – а может, выкинутую кем-то металлическую ногу.

– Довольно беспечно, – заметил он, проходя мимо.

На хлипкую неодеревянную дверь номера 383 кто-то прилепил большую стереоскопическую фотографию голой женщины. Другой кто-то обвел ее груди корявыми красными кружочками.

– Никуда не денешься, Париж так и остается столицей художников.

Пожав плечами, Гомес постучал в дверь чуть правее голой коленки.

Ответа не последовало.

Он постучал еще раз.

Теперь послышался скрипучий голос:

– Кто там?

– Гомес. Меня послал Лаймхауз.

– Кто-кто?

– Я Гомес. А послал меня Лаймхауз.

– Минутку.