Лаборатория химических историй. От электрона до молекулярных машин

Есть примеры довольно драматичных попыток сочетать занятия химией с иными увлечениями, особенно в тех случаях, когда не был окончательно сделан выбор основной профессии. Вероятно, чувство неудовлетворенности возникает у человека всегда, когда он понимает, что его истинное призвание в ином. Пример тому – судьба крупного российского химика Н. Зинина.

Н. Н. Зинин (1812–1880) получил высшее образование, окончив отделение физических и математических наук Казанского университета. Его научная работа "Исследование возмущений правильного движения планет под влиянием других небесных тел" была высоко оценена академическим советом, и в первую очередь ректором университета, крупнейшим математиком Н. И. Лобачевским. После окончания университета Н. Н. Зинин в течение двух лет преподает там физику и механику, отлично сдает магистерские экзамены, чтобы получить тему диссертации. Он получает тему, назначенную университетом для дальнейшей работы, но совершенно неожиданно она оказывается чисто химической.

Причина в том, что в то время преподавание химии в Казанском университете велось на крайне низком уровне и было сосредоточено в руках адъюнкта Дунаева, семинариста по образованию. Н. И. Лобачевский был не только первоклассным ученым, но и настоящим организатором науки, понимавшим необходимость гармоничного развития всех естественно-научных направлений. Он решил, что талантливый молодой ученый сумеет поднять химию на уровень, который должен соответствовать университету.

Зинина такое предложение крайне огорчило – он считал себя математиком, но никак не химиком, тем не менее не смог противостоять убедительным доводам Лобачевского, перед которым буквально благоговел. Вмешательство Лобачевского в судьбу Зинина имело неоднозначные последствия. Официальная история полагает, что в результате российская наука получила великолепного химика-исследователя и основателя научной школы, что, безусловно, верно, но отражает лишь видимую сторону жизни этого ученого.

В 1837 г. Н. Н. Зинин был избран адъюнктом химии и командирован за границу, где работал на заводах и в лабораториях Англии, Франции, Германии (традиционный способ повышения квалификации ученого-химика в те годы), два года стажировался у всемирно признанного химического авторитета – Ю. Либиха. По возвращении он занимает профессорскую должность в Казанском университете, а позже – в Медико-хирургической академии в Петербурге. Фактически Зинин стал одним из основателей крупной школы русских химиков, среди его учеников были А. М. Бутлеров, Н. Н. Бекетов, А. П. Бородин.

В биографии Зинина, написанной его учениками – профессором А. М. Бутлеровым совместно с профессором А. П. Бородиным (о нем подробнее рассказано далее), сказано: "Зинин не скупился на идеи, бросал их направо и налево и не раз развивал на лекциях многое такое, о чем несколько лет спустя приходилось слышать как о новом открытии или новой мысли в науке. Иногда за неимением мела и доски писал пальцем на пыльном столе уравнение тех реакций, которым впоследствии было отведено почетное место в химической литературе"[20].

Научное наследие Н. Зинина весьма внушительно – открытие бензидиновой перегруппировки, исследования солеобразующих свойств органических аминов, изучение свойств уреидов (производных мочевины). Он осуществил синтез аллилового спирта, стильбена, аллилового эфира изотиоциановой кислоты ("горчичного масла") и др. Наиболее яркое его достижение – открытие способа восстановления ароматических нитросоединений до аминов, которое заложило основу новой отрасли химии – анилинокрасочной промышленности.

При всем внешнем благополучии и несомненных творческих удачах Зинин, по воспоминаниям современников, был как будто лишен душевного равновесия и раздражался в тех случаях, где другие проявили бы спокойствие. Немецкому ученому А. Гофману удалось модифицировать метод Зинина. При получении анилина из нитробензола он заменил сульфид аммония другим восстановителем – водородом в момент выделения. На основе разработанного метода он стал планировать промышленное производство анилина, что вызвало разраженную реакцию Зинина, приоритет которого никто не оспаривал: "Вечно немцы уводят открытия у нас из-под носа"[21].