Лабиринты времени

– Скажи, что необходимо вернуть священный огонь и еще скажи, что нужно вернуть священную пещеру, иначе наши духи не простят нам измены. Солнце тебе сказало, что у нас есть три дня, а потом оно отвернется от семей. Не бойся, ты должен знать, что солнце никогда не отвернется от семей, но не пристало воинам лишь поклоняться солнцу, надеясь на его силу и любовь. Семьи должны сами отвоевать себе свободу и право владеть собственной землей. Воины своими руками должны завоевать мир у себя в доме. Духи прочитали тебе священные письмена, в которых звучит требование вернуть божественный огонь, и священные, погибшие за семьи, охотники приходили к тебе и передали волю солнца – вернуть священную пещеру.

Солнечные лучи пробились сквозь облака. Под их ярким блеском закурился паром лес. Радость утра и свежее дыхание растений несли они с собой. Даже болотная вода казалась теперь не такой густой, угрюмой и коварной. Она то отсвечивала серебром среди темной зелени островков, то как бы покрывалась блестящей пленкой слюды, то приобретала опаловую матовость жемчуга. Ветерок, пробиваясь сквозь заросли ив и ольхи, разносил далеко в стороны свежий запах воды. Солнечные лучи отражались в капризной поверхности вод и мимолетно озаряли то какую-нибудь корягу, то водяную лилию, желтую кувшинку, синего касатика, болотный молочайник, вербейник, то целую заросль лютиков, очитков, дикого льна, горького кресса, росянки, то непроходимые заросли камышей, ивняка, где кишели водяные курочки, чирки, ржанки и зеленокрылые чибисы.

Енох смотрел на семьи. Сбившихся в кучку люди: их жёлтые от ила тела, красные от крови лица, зеленые от водорослей ноги казались разноцветным клубком змей. От свернувшихся, как питоны, или распластавшихся, как гигантские ящеры, людей несло лихорадочным жаром и запахом гниющего мяса. Некоторые тяжко хрипели, борясь со смертью. Раны их почернели от запекшейся крови. Однако большинство раненых должно было выжить – самые слабые попали в плен, потонули в море или их засосало болото, другие погибли во время битвы. Енох перевел взгляд со спящих на тех, кто бодрствовал, больше страдая от поражения, чем от усталости. Это были великолепные охотники. У них были тяжелые головы с низкими лбами и мощными челюстями, кожа их была бурой, а не белой; почти у всех грудь и конечности поросли волосами. Остротой обоняния они могли соперничать с хищными зверями.

Енох воздел руки к небу и протяжно закричал:

– Что станет с семьями без Огня, спрашиваю я? Кто защитит нас от ночного мрака и зимних ветров? Мы должны будем есть сырое мясо и горькие коренья. Кто согреет наши озябшие тела, кто придаст крепость концам наших палиц? Как посмотрят на нас наши духи и духи погибших охотников, когда мы не сможем им ответить, почему в нашей священной пещере чужие воины? Саблезубый, медведь, волк будут пожирать нас живьем в темные ночи! Кто сумеет снова овладеть Огнем, тот станет братом Еноха. Он будет получать три части на охоте, четыре части из добычи. Енох отдаст ему в жены Росу, дочь Зари, самую красивую девушку, если она согласится выйти из-за благодарности за спасенные жизни! А после смерти Еноха к нему перейдет жезл вождя!

Тогда Мелик, брат Еноха, поднялся и сказал:

– Дай мне двух быстроногих воинов, и я добуду Огонь у сыновей Ледяной смерти или у людоедов, охотящихся на берегах Большой реки в лесу.

Енох с тревогой посмотрел на него. Мелик был не самым рослым из мужчин, но не было воина, который мог бы соперничать с ним в выносливости и быстроте бега. Он поборол My, сына Бизона, первого силача семей. Енох очень дорожил братом, хотя постоянно давал ему самые опасные поручения, чтобы не мучиться потом совестью, зная, что послал на смерть молодого воина. Лучше пускай Мелик докажет свою храбрость и ловкость, чем погибнет один молодой воин.

Сейчас, слушая Еноха, Мелик думал о Росе то с любовью, то с неистовым гневом. Он часто подстерегал ее в зарослях ивняка, на берегу моря или в чаще леса. Стоя в засаде, представлял, что он широко раскрывает свои объятия, чтобы прижать ее к груди; то судорожно стискивал палицу, борясь с желанием повергнуть ее на землю, как девушку из враждебного племени. А между тем, он не желал Росе зла: если бы она была его женой, он не был бы с ней жестоким, потому что сам не любил видеть на окружающих лицах выражение страха и отчужденности.

Во всякое другое время Енох не принял бы предложения Мелика, ведь три воина – это огромная потеря для семей. Но беда укротила Еноха, поэтому, повернувшись к воину и подняв одну руку вверх, он сказал с расстановкой, веско и торжественно: