Лабиринты соблазнов

Каких только жутких историй ни рассказывают про тайгу: и про коварную рысь, кидающуюся неожиданно с дерева на путника, и про голодную стаю волков, окружившую его и готовую разорвать на части, и про гигантского медведя, вздыбившегося на задние лапы и ревущего так, что кровь стынет в жилах.

И тогда у путника, если он, конечно, останется жив, невольно появляются мечущиеся в ужасе и съежившиеся до пылинок… нет не мысли, а только их обрывки: «Да чтоб я… Да чтоб еще когда-нибудь…», порой сопровождаемые цветистым матом-перематом.

Но минет опасность – и человеку снова все нипочем, так как непреодолимо его желание слиться с природой-матушкой, разделить и утвердить в душе ее принципы жизни. Неистребима мечта избавиться от суеты, геометрии и упорядоченности городских строений, неутолима жажда раствориться в величии и покое бескрайних лесов. Потому что именно здесь, в тайге, в полной мере человеку даруется возможность познать истинную красоту и гармонию, осознав себя частью великого и могучего сущего во Вселенной.

Виктор, успевший за доли секунды вымокнуть до нитки, уже подходил к скиту. У ворот терпеливо дожидался Алтай, каким-то неведомым образом всегда чующий его скорое возвращение.

– Ну, здорово, приятель! – Виктор потрепал пса по мокрой мохнатой голове. – Ты бы хоть под дерево спрятался. Как тут у вас, все нормально? Все живы-здоровы? Вот и ладненько!

Виктор направился было к своему домику, но Алтай повернул к избе старушки, беспрестанно оглядываясь, словно приглашая следовать за собой. Никак что случилось?! Виктор мгновенно пересек двор скита, почти вбежал на крыльцо и ломанулся в полуоткрытую дверь, да так и замер на пороге кухни: за столом сидит Мила собственной персоной, а рядом стоит бабушка и гладит ее по голове.

– Здравствуйте вам! – сказал Виктор. – А вы, я вижу, здесь не скучаете.

– Заскучаешь тут! – вздохнула старушка. – Полюбуйся вот, кого нам Бог послал. Ради нее матушка Серафима новую экспедицию затеяла. Хорошо, что спонсор какой-то как снег на голову свалился, вот и помог сюда бедняжку доставить вертолетом. Так проводник настоял, чтобы их высадили километров за десять до скита: нечего, мол, тут чужим шастать. С ними также монашка прибыла. А продуктов, говорят, выгрузили видимо-невидимо! Мужчины уже отправились за ними.

– А что с ней – устала с дороги?

– Если бы! Памяти она лишилась, ничего не помнит. Матушка Серафима записочку прислала, что Люсеньку к ней незнакомая женщина привела. В монастыре ей оставаться нельзя в таком состоянии. Ну не в психушку же отдавать, в самом-то деле? Вот и решила ко мне препроводить.

– Про Алексея что слышно? Он-то куда подевался?

– Да не помнит Люсенька ничего! И никого: ни его, ни меня! Даже Алтая не помнит. Тот попытался обратить на себя ее внимание, да какой там! Словно ледяная сидит, ни на что не реагирует.

– Но Алексей не мог ее бросить! Неужели с ним беда какая?! А можно ей память вернуть?

– Попробовать можно. Но не нужно. Пока. Пусть отдохнет от своих тяжких воспоминаний, а там – видно будет… Ты чего весь мокрый-то, никак под дождь попал? Иди переодевайся, будем ужинать. Темнеет уже, мужики вот-вот назад вернутся, так что сегодня ты им не помощник.

– Я рыбы наловил да дичи кое-какой настрелял. Сейчас вернусь, все разделаю. – Виктор пошел к себе, расстроенный мыслями о попавшем в беду друге: возможно ли ему помочь да и жив ли он?

Наскоро переодевшись, вернулся к старушке и Миле, которую та называла почему-то Люсенькой. Хотя какая разница – все одно Людмила. Те уже сидели за столом и только ждали его, чтобы приступить к еде. Люсенька изредка поглядывала на Виктора изумрудными глазищами, и того бросало то в жар, то в холод, ведь он еще в первую их встречу влюбился в нее без памяти.

«Ишь, как зыркает, будто съесть хочет, – думал он смущенно. – По ней и не скажешь, что ее кто-то бросил или что ужасное приключилось: спокойная как удав. Хотя… она ведь память потеряла. А потому для нее теперь все внове, словно только что родилась. А мне-то как себя вести: сердце-то не каменное! Против таких взглядов ни один мужик не устоит. Нет, бежать отсюда со всех ног, пока не околдовала. А почему, собственно говоря, бежать?!. Да потому что она – жена друга! И пока не узнаю, что с ним приключилось и почему они расстались, не имею права даже помыслить о ней!»

После ужина Виктор вышел во двор чистить рыбу и потрошить дичь. Люсенька тут же последовала за ним и присела на завалинку рядом. Она сидела тихо, не спуская с него заинтересованного взгляда. Пока тот закончил работу, с него сто потов сошло от смущения и мысленной борьбы с собой. Нет, так продолжаться не может! Нужно непременно уговорить старушку вернуть ей память, чтобы девушка все вспомнила и о себе, и об Алексее, иначе придется уйти из скита и поселиться в тайге, а это невозможно, так как зима на носу.

Простившись, помчался к себе в домик со всех ног, не оглядываясь. Почти всю ночь не спал, вспоминая чарующие глаза, томно глядящие ему прямо в душу и будоражащие соскучившееся по женской ласке сердце…