Лабиринты соблазнов

Люсенька поднялась и, как под гипнозом, с хлынувшими из глаз от счастья слезами, сделала несколько шагов к болоту. И вдруг почувствовала, как наступила на что-то. Невольно она глянула себе под ноги и увидела черное тряпье, сваленное горкой. Так это же одежда Насти… канувшей в болоте! Мгновенно очнувшись, Люсенька в ужасе отскочила к дереву. Затем, не оглядываясь, бросилась в чащу.

А ей вслед несся дикий хохот вперемешку с жалобным стоном, разрывающим душу и сердце в клочья:

– Ха-ха-ха! Куда же ты, любимая? Не покидай меня! Помоги мне выбраться отсюда. Ха-ха-ха! Спаси меня! Я без тебя погибну!

Ох уж эта кровожадная ненасытная изумрудная чаруса с колдовскими повадками! Пышной радужной поляной, покрытой травяным ковром удивительно шелковистой сочной зелени, ты раскинулась по поверхности бездонного омута. Сколько людских жизней ты вобрала в себя? Скольких несчастных обманула призрачной волшебностью своей неземной красоты? Чудными лживыми видениями ты окутываешь сознание, и всякий, радушно встречаемый тобою, готов поверить в любую самую немыслимую мечту. Сколько же человеческих душ ты уже загубила и еще загубишь, оставляя без покаяния и хороня в себе без гроба и без савана…

Люсенька не помнила, как очутилась дома. Если бы не Виктор и Алтай, потеряться ей в тайге на веки вечные. Старушка безуспешно пыталась ее разговорить, но стресс, полученный от гибели Насти и встречи с Алешей, так велик, что на душе не осталось ничего, кроме беспросветной тоски и желания забыться навсегда. Не хочется ни думать, ни говорить… ни жить. Так и тянет вернуться обратно, вновь увидеть Алешу и кинуться в его объятия!

Сколько ни спрашивали скитские Люсеньку, что случилось на болоте, как ни пытались выяснить, куда подевалась монашка, чьи черные одежды, обувь и пистолет они нашли на берегу, так ничего и не добились. Глаза Люсеньки тут же заливались слезами, и она принималась рыдать так горько, что не в силах была вымолвить ни слова. И только когда бабушка предъявила скитскому батюшке Люсенькин головной платок с дырами от пуль, от нее наконец отстали с расспросами, опасаясь довести и так натерпевшуюся всяких страхов и ужасов девушку до невменяемого состояния.

Понемногу Люсенька успокоилась. У нее так и не появилось желания с кем-то пооткровенничать. Да и что она могла рассказать? Про то, как сильно любит Алешу, что готова броситься за ним в болото?

Только Алтаю язык не поворачивается отказать в общении: тот и выслушает, и поймет, и посочувствует. Даже на луну за компанию повоет, если уж совсем становится невмоготу. А разрывающую сердце на части потребность вернуться к колдовскому болоту притупляет еле уловимое шевеление ребенка. Лишь ему под силу заставить Люсеньку жить дальше.

Она теперь часто выходит с Алтаем за ворота погулять вокруг скита и до речки. Возвращается с корзинами ягод и грибов, которые навьючивает на пса, как на ослика. А тот и не возражает. Наоборот, так счастлив, что с нетерпением ждет следующей вылазки.

Люсенька всегда берет с собой свое легкое одноствольное ружьишко, из которого когда-то ей удалось убить медведя-людоеда, – не для охоты, нет, а так, на случай непредвиденной встречи с каким-нибудь зверем, чтобы не слишком испугался ее ребеночек. Хотя малыш у нее молодец, и пугливым его никак не назовешь. Из чего Люсенька делает вывод, что у нее непременно родится мальчик. Она даже имя ему придумала.

Как истинная женщина, она потихоньку планирует свою дальнейшую жизнь. Люсенька прекрасно осознает, что тягаться с Русланом Миланским неблагоразумно. Ах, если бы она поняла это раньше, не потеряла бы Алешу! Но сделанного не воротишь. И у нее хватает ума не тратить зря времени на несбыточные мечты, так как живыми из семейства Миланских мужчины, похоже, не выбираются. Кстати, еще неизвестно, сколь долго проживет сам Миланский с этакой-то бестией-племянницей, которая ходит по краю пропасти и может в любой момент в нее угодить.

А как же поразительное сходство Люсеньки с Милой Миланской? Да никак: Люсенька вернула себе натуральный цвет волос и выкинула из головы всякие глупости о чужой фееричной и пропитанной ложью жизни, обратив свой взор на близких. Как же она их любит – и бабушку, и Виктора, и Алтая! И как же она соскучилась по себе прежней – веселой и жизнерадостной! «Единственная моя, я тебя так люблю!» – часто повторяет Виктор. И Люсенька ему верит: такой, как она, на свете больше нет!

Между прочим, генетики предполагают, что природа специально создала двойников, чтобы хотя бы один мог исполнить миссию, возложенную судьбой на них. Своего рода естественный отбор, по которому выживает сильнейший. Так вот Люсенька точно знает: она сильная, поэтому даже не сомневается, что выберется из любой ловушки, какую бы судьба ей ни уготовила.