Лабиринты силы

Но продолжающее воздействие Сокрушителя помогло справиться с приступом болезненной слабости. Я с грехом пополам оседлал Шпору и на всех парах рванул к ближайшему берегу, потому как скоротечный период действия Сокрушителя уже подходил к концу, и через считанные секунды грозил начаться болезненный откат, что, в сочетании с и без того паршивым самочувствием, грозило обернуться в воде непредсказуемой бедой.

В подтверждение победы над элитником и исполнения мною условий договора, по дороге к берегу перед глазами загорелась целая простыня системного уведомления, но я, разумеется, сморгнул ее, не читая…

Со чтением успеется как-нибудь потом. Сейчас же главное пережить откат…

Ага, вот он уже бережок…

Сука! Осталась секунда. Не успеваю лечь…

А-ааа, млять! Кажись уже накрывает…

Я рухнул на гранит берега, и забился в судорогах.

Глава 37

Глава 37, в которой я готовлюсь к смертельному спуску, и прощаюсь с Куцым.

— Ну и че ты тут расселся? — ожидаемо возмутилась Шпора, помолодевшим голосом приятеля Куцего.

— Захотелось с тобой, дружище, поболтать напоследок, — откликнулся я, призывая из ячеек пару банок тушенки и резак, для вскрытия банок.

— Опять шутки твои беспонтовые! — фыркнула Шпора.

— Ни фига подобного. Я честен, как всегда.

— В натуре, Рихтовщик, хорош уже угорать. Дергай, давай, за рычаг и погнали… Там Страж утес наш разносит, а ты тут отсиживаешься, как…

— Ну-ну, договаривай… Как жалкий трус — ты хотел сказать?

— Вот че за манера у тебя такая гнусная: все с ног на голову переворачивать?

— Неужто, угадал? — точным, до миллиметра выверенным, боковым ударом я снес макушку первой жестянки, вскрыв ароматное содержимое.

— Ага, млять, очень смешно. Псих и отморозок безбашенный — это да, но трус — это ни разу не про тебя.

— Псих, мефду профим, тоже обифно, — профырчал я набитым мясом ртом.

— Нет, ну поглядите на него! Ты, в натуре, что ли, жрать собрался?

— Глаза разуй. Не собрался, а в процессе уже, — хмыкнул я, сглотнув первую порцию.

— Друган, ну правда, не томи, расскажи: че задумал? — взмолилась Шпора. — Ты ж за полгода пятерых Стражей завалил. И все они были куда сильнее этого, сегодняшнего. Но в предыдущие разы ты без промедления вступал в бой. Так в чем же сейчас причина задержки?

— Да без бафара. Слуфай, — я сглотнул и продолжил более внятно: — Короче, настало время обеда, и я…

— Рихтовщик, млять!..

— Ладно, ладно, не мороси, сейчас все расскажу. Ведь я же обещал: поболтать напоследок…

Прошло примерно полгода со дня зачистки мною подземного грота с элитником, где в личном схроне Чижика мне удалось разжиться очередным фрагментом пазла. Еще, как я и рассчитывал, за ликвидацию элитника мне прилетел план следующего грота, охраняемого уже руберами. Последующая зачистка которых, с тенью Карася в Шпоре, обернулась исполнением условий договора с одиннадцатой тенью утеса и, соответственно, доступом к последнему глубинному хранилищу с личным схроном дружественной тени. Тянуть с последней зачисткой не имело уже никакого смысла, и на следующий день я наведался в грот, охраняемый рубером и тройкой его подручных кусачей, разделаться с которыми мне удалось даже без Смертельного удара.

Так, буквально за три дня, я раздобыл в секретных схронах три фрагмента пазла, после чего всего их стало у меня двадцать пять. Для открытия пазла не хватало последнего двадцать шестого фрагмента, вероятность отыскать который в сундуках-схронах коридоров была ничтожна — что, собственно, и подтвердили последние полгода ежедневных отчаянных поисков.

Альтернативное направление поиска мне подсказал тот реалистичный сон, с союзником-дельфином, оборачивающимся дружественным осьминогом, пригрезившийся за несколько часов до памятной схватки с невидимкой-элитником. Там, во сне, мне открылась часть дна охраняемых Стражами глубинных слоев подводья, и позже, просматривая фрагменты врезавшегося в память сна, я разгадал секрет смутившего меня нелепого расположения на дне щупальцев Стражей, которые в некоторых местах выпирали вверх загадочными горбами. Гигантские подводные твари закрывали своими мощными, как бревна, хваталками, что-то невидимое, подозрительно похожее высотой и формой на коридорные сундуки-схроны. Всего таких возвышений на открывшихся моему взору во сне десятках метров глубинного дна я заметил три, и — что важно! — один буквально в трех метрах от края глубинной площадки.

Интуиция подсказывала, что в любом из этих глубоководных схронов я смогу отыскать последний фрагмент пазла. А пяти секунд, подаренных мне во сне самоубийственным броском спутника-осьминога против лавины Стражей, с лихвой хватит на преодоление трех метров до ближайшего схрона и вскрытия шпорой крышки сундука.