Лабиринты надежд

Сид бродил по городу, пока не почувствовал зверский голод. Оказывается, дело шло к ужину, а по американскому времени он уже пропустил и ланч, и завтрак. В уютном ресторанчике на набережной турист съел блюдо, которое ему порекомендовал официант, быстро распознавший иностранца. «Шашлык из барашка», видимо, как раз то, что ел Арчи двадцать пять лет назад в ресторане «Аул» накануне ужасных происшествий. «Знамения. Сплошные знамения свыше». — Сид, в тайне любивший значительность, величественность, монументальность, частенько выискивал в своей судьбе предначертания судьбы, хоть как-то выделявшие его из безликой толпы и компенсировавшие приятными обещаниями преследовавшие его неудачи. А как иначе свести концы с концами в злоключениях недолгой, но уже изрядно поизмывавшейся над ним жизни? Как объяснить себе, почему надо с улыбкой переносить удары и боль? Только предстоящим возмездием и торжеством справедливости.

С семи лет мальчик, извлеченный из-под трупа отца, ждал этого. Он видел распахнутые дверцы санитарных машин, носилки, исчезающие в их темном нутре. Его слепили блицы журналистов, на белой курточке алели пятна разбрызганной везде крови… Он даже не плакал, крепко держась за руку здоровенного полицейского, который в конце концов подхватил Сида на руки и унес подальше от страшного места.

С тех пор судьба не раз подсовывала ему спасательный круг, а потом хохотала — вместо легонькой пробки на шее Сида висел свинцовый груз. Почему же он все-таки остался жив? Почему?

Стоя в толпе православных верующих, окруживших храм, Сид смотрел в яркие, словно игрушечные, купола среди крон цветущих акаций и посылал свой вопрос тому, в которого не верил. И отвечал сам себе: живу, чтобы все расставить по своим местам, чтобы наказать мучителей и быть счастливым, назло втаптывавшим в грязь сволочам, назло тем, кто заставил стать злым. Чтобы меньше страдать, надо было стать циником, чтобы не задумываться о причинах бед — поглупеть. А не мечтать о свершениях, своей собственной миссии на земле мог только отпетый подонок и олух. Сид старался сделаться им. Но чем лучше справлялся он с навязанной судьбой ролью, тем сильнее было желание избавиться от нее. Стать сильным, добрым, нежным. Спасать людей, животных, писать светящиеся радостью картины и любить.

К странной встрече с Арчи Гудвином и его предложением разыскать клад, Сид отнесся скептически. Все выглядело настолько иллюзорно и фантастически, что сомнений почти не оставалось — очередная сверкающая блесна, заманивающая наивного юнца в сети плохой авантюры. Он даже не старался понять, где именно его поджидает угроза — хохочущая маска Арлекина могла выскочить из-за каждого поворота. Но поездка в Россию выглядела соблазнительно. Гудвин оплатил расходы и даже не взял с него никаких обязательств. Лишь тихо предупредил на прощанье: «Не вздумай струсить и отступить, сынок. Я тебя где угодно достану. Просто для того, чтобы плюнуть в лицо». О, Господи, чем только ему не грозили! Плевок — вроде пирожного на фоне «выпущенных кишок», «размазанных по асфальту мозгов», пожизненной каторги или группового изнасилования. Только при чем здесь трусость? Неужели так опасен разговор с русской женщиной? Сид не собирался брать на себя инициативу извлечения и вывоза клада. Эта задача под силу лишь весьма солидной организации, под каким бы названием она не скрывалась.

Сид не верил в клад. Разве только чуть-чуть. Когда летел в Москву, смеялся над собой, а глядя из автомобиля, несущегося вдоль моря — радовался глупому приключению. Но вот сейчас, под звуки церковного песнопения, среди людей, держащих зажженные свечи, чужих людей, ставшими вдруг близкими и понятными, крошечное «чуть-чуть» выросло в большую, пьянящую веру. Веру в свои силы, молодость, в провидение и личное, только для него, Сиднея Кларка, кем-то главным припасенное счастье.

Вокруг храма прошел крестный ход и в двенадцать зазвонили колокола… Сид все стоял, впитывая музыкальным слухом непонятный, многократно повторенный священником возглас: «Христос воскресе!»

Потом было общее ликование, Сид трижды целовался с веселыми девушками, повязанными платочками, затем с солидной дамой и даже с бородатым солидным господином. Ему совсем не хотелось идти спать в свою гостиницу. Вторую Заречную улицу Сид обнаружил ещё вечером, обходя город. Теперь он и направился туда, решив, что визит к восьми утра будет не слишком ранним. А уж в такое чудесное утро погулять по тихим улочкам — одно удовольствие.

В домах ещё спали, автомобилей почти не было, запах акаций сквозил райской сладостью. В теле разливалась приятная слабость, словно с удачного похмелья. Вскоре Сид оказался возле нужного дома и сел на деревянную скамейку под цветущей вишней. Поднял плечи, жалея, что не прихватил шерстяной пуловер, постарался сосредоточиться на предстоящем визите. Но мыслей не было. По-детски неудержимо зевалось и клонило в сон. Если подсчитать — он не спал уже вторые сутки…