Лабиринты миров. Мир, в котором меня любят

Я сразу его узнала. Его проницательные голубые глаза встретились с моими проницательными зелеными, и я выдержала его взгляд. Не отвернулась, не отвела глаз, не притворилась, что смотрела на что-то рядом с ним. Нет. Смотрела прямо на него и поджала губы, немного растянув их в полуулыбке. Он сделал тоже самое.

«Я понимаю», – имела в виду я.

«Я тоже», – имел в виду он.

Сейчас, когда появилась возможность оценить внешность соседа, я не стала этого делать. Мы были равны по духу, и было совершенно не важно, как мы выглядим. Говорить не хотелось. Было слишком тяжело и страшно начинать заново. Но я также чувствовала долю облегчения в том, что среди случайных незнакомцев был кто-то, кто сможет меня понять, с кем можно будет поговорить, если станет невыносимо. Еще с утра, когда он помог мне прийти в себя, мы были чужими людьми, а теперь нас связывали глубокие шрамы.

Я была так занята мысленным общением, что не сразу заметила, как пришли несколько человек персонала и пригласили всех следовать за ними. Смешавшись с толпой, я покорно шагала в ногу с остальными. В тот момент мне нравилось быть частью большого потока.

Через какое-то время человеческое море успокоилось. Мы остановились у больших деревянных дверей, контрастирующих с высокотехнологичным оборудованием остальных этажей. За раскрытыми настежь половинками виднелся огромный зал, залитый белым электрическим светом. Два мужчины в белой форме преграждали путь, но как только часы показали 18.55, они уступили дорогу нетерпеливым студентам.

Вокруг меня толпа постепенно просачивалась в проем и механически потащила меня с собой. Размеры зала так сильно контрастировали с коридорной теснотой, что мне стало не хватать воздуха. Я чувствовала приближение паники и ушла в себя, чтобы не дать ей завладеть телом.

Терпеливо снося то, как проходящие пихали локтями, наступали на ноги, цокали языком и громко недовольно вздыхали, я не могла ничего с собой поделать. Это продолжалось недолго, а потом пространство вокруг освободилось от людей, но заполнилось чем-то еще. Народ все еще плотным потоком проплывал мимо, но при этом никто не смел приближаться. Я обернулась: на расстоянии шага от меня стоял сосед. Он ничего не говорил, ни на кого не смотрел, он просто заслонял меня, и толпа не отваживалась ему перечить, огибая нас, насколько это позволяла ширина коридора.

Затем он перевел на меня взгляд, без эмоций, но с интересом. Я кивнула, поблагодарив за дополнительные секунды, чтобы привести себя в порядок. Мне не нужно было ничего говорить, ведь я знала, что он и так поймет.

Я повернулась обратно, наполняясь светом, отраженным от его сердца, и вошла в зал. Передние ряды быстро заполнялись, но я и не стремилась вернуться в толпу, выбрав крайнее место в последнем ряду. Боковым зрением я проводила соседа, невозмутимо прошедшего мимо и расположившегося где-то ближе к середине. Высокие потолки зала создавали воздушную подушку и ощущение, что случайно забрел к великанам. Однако при такой вместимости – а в зале находилось несколько тысяч человек – воздухообмен был важным условием.

Сцена, на которой стояли столы с микрофонами для выступающих, была настолько далеко, что невозможно было разглядеть лиц. Для удобства на стенах висели экраны. Сейчас они транслировали, как мужчины и женщины не моложе лет пятидесяти искали таблички со своими именами, приветствовали друг друга и обменивались репликами, – все это доставляло им много радости, читавшейся в искрящихся глазах. Они были взволнованы и в нетерпении. И их предвкушение передалось мне и вызвало улыбку. Я стала частью чего-то огромного и по-настоящему стоящего, о чем всегда мечтала.

К микрофону подошла молодая женщина в строгом черном костюме с повязанным на шее зеленым шелковым платочком. После небольшого приветственного слова она приступила к рассказу о браслете. Одновременно на экране воспроизвели подготовленную презентацию гаджета. Он вел мониторинг состояния физического здоровья владельца и предназначался для предупреждения кризисных ситуаций. Повторяя, что происходило в кадре, женщина вертела браслет в руках, представляя его со всех сторон.

Ее заученная манера декламировать напомнила бортпроводницу в самолете, объясняющую правила пользования спасательным жилетом. Однако как аудиал все же слушала инструкции, потому что разбираться самой было бы труднее, а искать помощи со стороны я вряд ли смогла бы – это превышало мои возможности общения.

В итоге браслет защелкнулся на тонком запястье, лишь на мгновение обдав кожу холодом металла, и я надеялась, что сниму его позже всех участников. Ремешок плотно облегал руку, и когда прекратилась небольшая вибрация и погасли огоньки вокруг экрана, пропали ощущения, что он вообще там был.