Лабиринты

Истина. Это проблема настолько трудная, что большинство людей вообще не видят здесь проблемы. Мой крестный, например, вот уж кому ничего не стоит установить истину относительно Ф. Д. Иное дело – наука, пьяный студент доставил бы ей куда больше трудностей, чем метеорит. Зато если бы после выяснения причины смерти Ф. Д. кто-нибудь привел моего крестного в Институт судебной медицины и показал ему труп крестника, он в два счета установил бы истину. Для него, бывшего миссионера на африканском Золотом Берегу и пастора, проповедовавшего заключенным в тюрьмах и тому подобных местах, а также глухонемым, студент Ф. Д. послужил бы доказательством существования Бога: «И тут сказал некий человек, вышедши пьяным из кабака, что Бога нет», – я же слышал, как мой крестный проповедовал перед заключенными Базельской тюрьмы, которые сидели напротив нас и были изолированы друг от друга, вроде как в клетках (1947 год; я смущенно сел на указанное мне место на возвышении, рядом с начальником тюрьмы), а потом мой крестный, с виду помесь Бисмарка и Клемансо, могучая глыба, слепленная из массы обоих великанов, возгласил бы громовым голосом: «Бах! Вспышка – и парень упал замертво. Это значит, Бог есть». (А когда мы отправились восвояси, в дом, давно дожидавшийся сноса, в предместье Санкт-Альбан, крестный сделал дедуктивный вывод: «Вот защитил бы ты докторскую, так не провалился бы нынче в Цюрихе со своей пьесой, и вообще тебе в голову не втемяшилась бы эдакая дурь – написать пьесу».) Крестный мой назвал бы и причину, почему метеорит, которому, вообще-то, полагалось продолжать свои скитания по Солнечной системе, вдруг возьми да прихлопни не кого-нибудь из двух с половиной миллиардов жителей Земли, а именно Ф. Д. «Бедный парень, – сказал бы он. – Это Господь его покарал за то, что он не пожелал стать священником, как того хотел его отец, а пуще отца – матушка. И за интрижку с художницей-католичкой. Он по-французски не говорил, она по-немецки, всякому ясно, что они общались друг с другом неподобающим христианам образом. Пришлось Господу принять меры». С такими вот словами мой крестный покинул бы Институт судебной медицины, дабы направить свои стопы к тюрьме Торберг, а по дороге он увлеченно беседовал бы с самим собой на каком-нибудь негритянском наречии, которых он знал множество.

Однако случай Ф. Д. пока остается нерешенным. Если бы удалось реконструировать бо́льшую часть различных сил, направивших метеорит аккурат на башку студента, то оказалось бы, что тут сработали законы, действие которых нам известно, и для нас остались бы темным лесом лишь мотивы, побудившие Ф. Д. около четырех утра, едва держась на ногах, ковылять по Кирхенфельдскому мосту. Конечно, кто-нибудь из его дружков вспомнил бы, что в половине двенадцатого Ф. Д. с гневным возгласом: «Я протестую! Хватит принимать меня всерьез!» покинул некое питейное заведение в Старом городе; какой-нибудь другой собутыльник сказал бы, что Ф. Д. безалаберный тип, лодырь и циник, для которого нет ничего святого, что он вообразил, очевидно до одурения начитавшись Ницше, что ему надо заняться философией, да-да, это в его репертуаре; еще кто-нибудь заявил бы, что Ф. Д. не стал нацистом лишь потому, что нацисты, по его мнению, недостаточно крайние, это его собственные слова, – да, с точки зрения Ф. Д., сам дьявол, прости господи, существо не в меру смиренное; некий приват-доцент искусствовед рассказал бы, что Ф. Д. пришел к нему около полуночи, они распили бутылку вина, после чего он прочитал Ф. Д. несколько описаний Ада из «Божественной комедии»; директор крупного продовольственного магазина сообщил бы, что он слышал, как Ф. Д. вернулся домой в половине второго ночи, – директор живет как раз под мансардой, где обитает Ф. Д., мансарда, между прочим, диким образом размалевана, он, значит, слышал, как Ф. Д. вошел в свою комнату, и готов в этом присягнуть, отсюда следует, что через некоторое время Ф. Д. опять ушел в город. А цюрихский писатель С., провалившийся на поприще литературы, написал бы, что он всегда предсказывал: с Ф. Д. произойдет катастрофа. А известный профессор-психиатр дал бы свое объяснение: Ф. Д. сознательно подставился под метеорит, он, профессор, говорил самому Ф. Д., что тот однажды совершит самоубийство.