Они как будто устраивали друг другу экзамен. В молодые годы Борисов, начитавшись Агаты Кристи и Конан Дойла, мечтал стать частным детективом. Но он никогда бы не подумал, что дочка шефа начнет заниматься сыском. Для женщины это слишком уж рискованные приключения… Он с удовольствием выполнял при ней роль «мальчика на побегушках», чувствуя себя причастным к чему-то загадочному и значительному.
«И потом, я же отвечаю за нее…» – думал он, глядя вслед удалявшейся от него по аллее Астре…
Мать секретарши из «Маркона» выглядела осунувшейся и убитой горем. Руди, поскуливая, лежал на половичке в прихожей и едва обратил внимание на гостью. Перед ним стояла тарелочка с нетронутым собачьим кормом.
Астра осторожно, стараясь не потревожить таксу, прошла вслед за хозяйкой в комнату.
– Он ужасно тоскует, отказывается от еды… – сказала Грибова. – Бедный пес… Не верится, что такое случилось с моей дочерью… Просто не верится! Я упала в обморок в морге… мне делали какие-то уколы… все было как в тумане…
Она села на диван в гостиной, сжала пальцами виски. На ней было узкое черное платье и черная повязка на волосах. В квартире стоял запах подгоревших котлет.
– Не могу плакать… напилась лекарств… и будто пустота внутри. Ни мыслей, ни слез… Вы из полиции?
– Видите ли, директор фирмы, где работала ваша дочь, решил провести собственное расследование…
Астра смело ссылалась на отсутствующего Тетерина. Пока тот вернется из отпуска, она найдет убийцу. Развязка близка, и смерть Марины – тому подтверждение. Преступник заметает следы, потому что ему наступают на пятки.
– А…
Казалось, Грибову не волнует, кто и зачем прислал к ней эту молодую женщину. Постигшее ее несчастье заслонило все прочее – мелкое и незначительное.
– Вы не против ответить на несколько вопросов? – вежливо осведомилась посетительница.
– Да… да…
– Скажите, вы кого-нибудь подозреваете?
– Я? Конечно, нет… На Мариночку напали бандиты… в сквере… Я говорила ей, чтобы она не гуляла там с Руди… По вечерам в таких местах околачивается всякий сброд… Но она меня не слушала. Она с детства была непослушной. Все делала по-своему…
Ее голос надламывался, но глаза оставались сухими.
– Марина не рассказывала вам о своей знакомой актрисе? Они вместе выгуливали собак…
– У дочери не было знакомых актрис…
– Вспомните, пожалуйста! – взмолилась Астра. – Они сдружились во время прогулок в том самом сквере. Актрису звали Донна Луна.
– Донна Луна? Странное имя… Нет, Мариночка ничего такого мне не говорила… я бы запомнила… Донна Луна… Нет, не слышала о такой.
– А вы часто виделись с дочерью?
– Мы живем в разных концах города. Так получилось после смерти ее бабушки, моей мамы. Мариночка переехала в ее квартиру. Сдавать было жалко, и без присмотра не оставишь. Вот она и решила… ей хотелось самостоятельности! Знаете, в молодости очень важна свобода…
– Простите за любопытство… у вас есть мужчина?
Грибова тяжело вздохнула и сложила руки на коленях.
– С отцом Мариночки мы развелись много лет тому назад… У меня были мужчины, я ведь живой человек… Меня уже спрашивали об этом… в полиции… а, все равно…
Она замолчала с горестным видом.
– Вы живете одна?
– Сейчас да… Мой друг… был старше меня, у него семья. В общем, он захотел вернуться к ним.
Астра украдкой бросала взгляды по сторонам. В прихожей она не заметила мужских вещей, в комнате их тоже не было. Ни куртки на вешалке, ни рубашки, забытой на спинке стула…
– Как складывались отношения у вашей дочери с вашим другом?
– Никак… то есть нормально… У него свои дети, у меня – Мариночка… Когда она приходила в гости, мы вместе обедали… Мариночка меня понимала.
– У нее был жених?
– Просто парень, с которым она проводила время.
– Один?
– Сначала один, потом другой… это жизнь…
– Вы помогали ей деньгами?
– Конечно… постоянно. Мой магазин приносил хорошую прибыль, но сейчас дела пошли на спад.
– Почему бы дочери не работать у вас? Семейный бизнес… деньги не уходят в чужие карманы…
– Ей не нравилось быть продавцом. Мариночка ненавидела торговлю. Может, потому, что я с утра до вечера пропадала в магазине… Торговать – очень хлопотно! Она сразу заявила: за прилавок не встану ни за какие коврижки. Устроилась секретаршей. Я ее отговаривала…
– Почему?
– Работать на себя и на хозяина – две большие разницы. Я думала, дочка со временем сделает правильный выбор.
– Ее устраивала секретарская зарплата?
– Сначала нет. Я давала ей деньги, но она хотела иметь свои… а потом все наладилось.
– Она получила прибавку?
– Да, наверное. Мариночка перешла в другую фирму, там ей платили больше. Знаете, она постепенно становилась на ноги, просила у меня денег реже и реже… а потом вовсе перестала…
– У нее убавилось потребностей или зарплата сильно выросла?
Грибова развела руками. Ее пальцы с бледно-розовым маникюром мелко дрожали.