Лабиринт Ванзарова

– Господин Иртемьев разгадал невероятный талант дочери. Он понял вашу силу и тщательно скрывал. Иона Денисович называл вас в шутку «машиной страха», не так ли, Адель Ионовна?

Она любовалась собой в зеркало.

– Спросите у папеньки на спиритическом сеансе.

– Незачем, я знаю точно, – ответил Ванзаров.

– Неужели логика угадала?

– Указала, – поправил он. – Кто мог научить Прасковью Ладо вашим манерам так, чтобы полковник поверил? Кто мог впустить в вашу квартиру Самбора, разрешить Почтовому недолго держать там Охчинского? Кто мог быть на зимней даче Александра Ильича, куда привозили Охчинского для опытов? Кто мог сообщить Клубковой, где поселят Самбора? Кто рассказал Почтовому об изобретении Котта? Кто мог посоветовать пригласить на сеанс доктора Охчинского, который никогда не разоблачал спиритизм?

Зеркальце было отложено. Адель Ионовна нахмурилась.

– При чем тут я? Это все муж…

– Я так думал, заставляя себя так думать, заглушал логику чувствами, – ответил Ванзаров. – Пока не заметил крохотную ошибку, которая была на виду.

– Какую же?

– Когда в сыске вы делились своими переживаниями о моем аресте, назвали Прасковью Ладо настоящим именем. Откуда узнали его? Если предположить, что Александр Ильич по какой-то невероятной причине показал вам протокол, то вы должны были назвать ее Ариадной Клубковой. Но вы произнесли: Прасковья Ладо. Каким образом жена шефа политической полиции знает разыскиваемого революционера-боевика? Простой вывод: Прасковья Ладо и Филипп Почтовый – ваши подручные. Начиная с октябрьских событий. И намного раньше. Ну и наконец главное: вы пытались меня загипнотизировать. Дважды. Я чувствовал, но принял гипнотизм за иное. Ошибка дорого мне стоила.

– Вы сильный человек, Родион Георгиевич…

Он отдал легкий поклон.

– До ваших талантов мне далеко. Вы не пожалели собственного отца. Не говоря о прочих погибших. Позвольте спросить: зачем вам это? Зачем?

– Скука, – она улыбнулась. – Скука и желание свободы. Каторжанин, как вы его называли, меня разгадал. И глубоко понял мои желания. Увидел меня настоящую. Не эту аристократическую куклу, а воительницу. Вождя свободы в теле женщины… Он сказал: в этом мире тебе нечего бояться. Всегда делай, что хочется. Ничего не бойся, никого не жалей. Ты имеешь право: ты сильная. У тебя великий талант гипнотиста. Люди для тебя – чернь и рабы. Не жалей никого. Мир поклонится тебе, управляй им, разрушай. Я поверила старику окончательно… Революция – так интересно, так бодрит. Одним махом убить мужа, убить идиотов высших чиновников – это волнует. Да, придется пожертвовать своим несостоявшимся любовником. Но как красиво задумано: сделать из чиновника сыска, который гордится своим разумом, марионетку, куклу-убийцу. Марионетку можно дергать за ниточки любви, марионетка любит всей душой и не знает, что управляется хозяйкой. Какое наслаждение управлять людьми: наблюдать, как они выполняют твою волю, как, сами не зная того, вязнут в клубке интриг, который их погубит. Клубок запутан сложно, кто сможет добраться до его сердцевины? Разве только чиновник сыска Ванзаров. Какая жалость: он тоже марионетка. Хозяйка заставит марионетку убить тех, кого он должен защищать. Разве не чудесно? Это полная свобода: ничего и никого не жалеть. Подчинять всех своей воле. Согласны, Родион Георгиевич?

Ванзаров молчал.

– Гадание ваше милое, но ему никто не поверит, – продолжила она с улыбкой. – Свидетели погибли. Каторжанин давно мертв. Все мертвы… Машина страха, как всем известно, уничтожена. У вас нет ничего кроме фантазий…

– Вы правы, для суда нет ничего. Однако ваш муж отпустил меня и через час ждет для разъяснений того, что случилось в доме князя. И всего прочего. Вынужден буду доложить Александру Ильичу правду: его жена руководила революционными боевиками, дважды пыталась убить и его, и князя Оболенского, и министра Горемыкина. Она – машина страха, которую искали и не могли найти. Его жена настолько опасная, что жить с ней – как играть в русскую рулетку. Как полагаете, достаточно, чтобы с вами произошел несчастный случай? Полковник Пирамидов на такое мастер…

На пол слетело зеркальце, брызнув осколками. Большего Адель Ионовна себе не позволила.

– Чего вы хотите?

29 декабря 1898 года, вторник

Фотоэлектрическая лечебница.

В настоящее время, как нам сообщают, в Петербурге организовалось особое товарищество на паях при непосредственном участии доктора А. К. Мосолова для устройства большой лечебницы с фотоэлектрическими ваннами. При лечебнице будет находиться собственная электрическая станция.

«Петербургский листок», 29 декабря 1898 года

77

– Неужели выполнила?