Лабиринт. Трилогия

— Я понял, что значит эта цифра, — сказал он, указав на цифру «три», которую нарисовал на кармане каждого из них офицер, встретивший их у входа. — Мы третья пара Дугин — Майский, появившаяся из Лабиринта.

Дугин воспринял подобную новость на удивление спокойно.

— Очень может быть, — сказал он. — Но если мы будем подолгу и без дела стоять на месте, то так никуда и не придем.

— А куда мы идем? — спросил Майский.

— Полагаю, что мы ищем место, пригодное для жизни, — ответил Дугин. — Еще лучше было бы найти людей или каких-либо других разумных существ.

— Даже если в этой пустыне кто-то и живет, все равно далеко нам не уйти, — с сомнением покачал головой Майский. — Вокруг — только песок.

Дугин усмехнулся и вынул из кармана сначала фонарик Майского, а затем початую бутылку с минеральной водой и помятую пачку энергогалет.

— Галеты, правда, раскрошились, — сказал он, заглянув в пачку, — но есть-то их все равно можно.

— И сколько мы протянем на этом? — без особой надежды спросил Майский.

— День, — ответил Дугин. — Может быть, два.

— А потом?

— А вот с «потом» потом и разберемся!

Это может показаться странным, но всякий раз, когда дело касалось какого-нибудь совершенно нереального проекта, Дугин становился на удивление решительным и сверхуверенным в себе. По части убеждения оппонентов в том, чему он и сам не верил, Дугин был мастак, равных которому еще поискать. По счастью, Майский об этом не знал, а потому легко уверовал в то, что его спутник и в самом деле знает, как отыскать в безжизненной пустыне оазис благоденствия.

Как известно, проще всего обмануть того, кто сам хочет оказаться обманутым.

Глава 16 Сервий Плавт

Перед дверью кабинета Кийск остановился.

— Ну-ка дай я на тебя взгляну еще разок, — сказал он, окидывая придирчивым взглядом следовавшего вместе с ним Сервия Плавта.

Одеть центуриона в крапчатые брюки и куртку из комплекта полевой формы десантника было совсем непросто. Непривычная одежда казалась римлянину неудобной, поэтому и чувствовал он себя в ней скованно и не совсем уверенно. К тому же Плавт упорно не желал расставаться с мечом и не выпускал его из рук до тех пор, пока Кийск не предложил ему в обмен десантный штык-нож. Нож был короче меча, но изумительное качество стали и отменная балансировка оружия произвели на центуриона сильное впечатление, и он с готовностью согласился опоясать себя ремнем со штык-ножом, оставив меч вместе с доспехами в хранилище. Но вот надеть на центуриона ботинки так и не удалось. После долгих переговоров, которые ни к чему не привели, Кийск махнул рукой и позволил Плавту остаться в собственных кожаных башмаках.

Военная форма была к лицу Сервию Плавту, и он сам понял это, едва лишь взглянув на себя в зеркало. Рост метр семьдесят — для древнего римлянина почти богатырский — для десантника был маловат. Но по остальным физическим параметрам Сервий Плавт не уступал ни одному из подчиненных Гамлета Голомазова.

Щелкнув ногтем по желтой бирке, на которой было отпечатано «к-н Сервий Плавт», Кийск ободряюще подмигнул римлянину:

— Отлично выглядишь.

Плавт улыбнулся немного смущенно и коснулся пальцем клипсы электронного переводчика, закрепленной на левом ухе.

— Не мешает? — спросил Кийск.

— Нет, — ответил Плавт. — Только чуточку непривычно.

Слова его, тут же переведенные на общегалактический, прозвучали из второй клипсы, подвешенной на карман.

— У меня очень странный голос, — улыбнулся Плавт.

— Зато мы теперь легко понимаем друг друга, — ответил Кийск.

Еще раз осмотрев костюм центуриона и не найдя в его внешнем виде никаких изъянов, Кийск распахнул дверь в кабинет, пропуская гостя вперед.

Войдя в кабинет, центурион в нерешительности остановился у порога. Он уже успел привыкнуть к странному виду станционных помещений и к тому, что по большей части они заставлены необычными предметами, о назначении которых римлянин даже не догадывался, и все же, входя в новое помещение, Сервий Плавт всякий раз испытывал странное чувство — жгучую смесь любопытства и настороженности. Ему было интересно осмотреть все детали обстановки, но при этом он боялся, что люди, наблюдавшие за гостем, сочтут его плебеем, который пользуется стилом не для того, чтобы записывать собственные мысли, а чтобы накалывать на острую палочку куски мяса, прежде чем отправить их в рот.

Кийск, вошедший в кабинет следом за Плавтом, чуть подтолкнул его в спину, направляя к столу.

— Позвольте представить нашего гостя тем, кто еще незнаком с ним! — громко произнес Кийск. — Сервий Плавт, центурион двенадцатой центурии легиона под командованием Анка Тарквиния, ветерана второй Пунической войны.

Взгляды всех присутствующих тут же обратились на римлянина, и Плавт вновь почувствовал себя не в своей тарелке. Ему казалось, что его рассматривают, словно одетого в шкуры дикаря, привезенного из Гипербореи.

Со своей стороны, люди, находившиеся в комнате, также чувствовали некоторую скованность, боясь сказать или сделать что-то не так и этим невзначай обидеть необычного гостя.