Лабиринт (СИ)

В первые дни мысли о Мэтте не давали ей покоя. Обещание забыть о том, что между ними произошло тем субботним вечером, легче было дать, чем исполнить. Хотя она честно выбросила засохшие цветы, перестелила постель и выстирала его полотенце. Но, лежа в перестеленной постели, каждую ночь Мэри вспоминала склонившееся над ней лицо Мэтта. Выражение его потемневших серых глаз до сих пор заставляло трепетать сердце девушки. Не то, что он делал с ней, а как смотрел на нее при этом — вот, что Мэри хотела бы навсегда сохранить в памяти. Казалось, мужчина искренне наслаждался тем, что видел и кого держал в руках. Мэри чувствовала себя нужной и важной. Единственной. Она хотела бы удержать это ощущение единственности, запомнить, чтобы когда-нибудь с кем-нибудь его повторить. В том смысле, что она не станет размениваться, а отдаст сердце тому мужчине, который посмотрит на нее именно так. Когда-нибудь так и будет. А пока можно чуточку задержаться в воспоминаниях.

К сожалению, задержаться получилось только на неделю. Даже немного меньше.

Выходные Мэри провела с миссис Стенхоуп и, памятуя, как вела себя в прошлый раз, старалась не отвлекаться на посторонние мысли.

Они много гуляли, благо погода позволяла, много говорили. Миссис Стенхоуп неожиданно вспомнила свое детство, и Мэри много смеялась, слушая ее рассказы о проделках младших сестер. Душой девушка отдохнула, но вот сердцем…

К собственному стыду, уезжая в воскресенье вечером из «Надежды», она испытала облегчение. Мэри хотелось побыть одной, а с миссис Степхоуп и ее друзьями этого не получалось. Многие из постояльцев пансиона были так же одиноки, многим хотелось получить хоть малую толику ее внимания. Девушка никогда никому не отказывала, всегда оставаясь хорошей собеседницей и, что более важно для стариков, внимательной слушательницей. На этот раз приходилось заставлять себя сосредотачиваться, за что Мэри снова и снова чувствовала вину. Сорок восемь часов такого напряжения, и ночь с воскресенья на понедельник прошла без сновидений.

На этот раз подготовка еженедельного отчета для мисс Бенфорд заняла у нее больше времени, чем обычно. Начальница заставила Мэри перелопатить кучу документации, выслуживаясь перед дорабатывающим последнюю неделю мистером Брауном. Она сама слышала, как Джорджина громко обсуждала по телефону визит мистера Брауна на тридцатый этаж и его слова относительно ее скорого назначения. Дело было решеное, больше Мэри в аналитическом отделе «Тринко» ничего не светило. Как и ее ближайшим коллегам. Тем не менее работу свою все выполняли исправно.

В тот день домой она вернулась только в одиннадцать. Распечатку традиционных пять копий документов для мисс Бенфорд девушка оставила на утро вторника, решив прийти на работу пораньше, чтобы первой занять копировальную комнату. А в одиннадцать двадцать позвонили из «Надежды». Она даже не переоделась, рванула в госпиталь прямо в офисном костюме.

На следующий день за ненадлежащий внешний вид Мэри тоже досталось. И за опухшие от слез глаза. Может, за это дальше больше, чем за так и не сделанные копии.

— Я больше ничего не хочу слышать, мисс Рейнольдс. Вы не обладаете должными качествами, чтобы работать в нашей команде. Вы медлительны, непрофессиональны, неорганизованны и малоэффективны. Ни одно мое поручение вы не выполнили в срок и полностью. Вдобавок, позволяете себе появляться в офисе в неподобающем виде.

«Асистолия. Полная остановка сокращения сердечной мышцы».

— Дальнейшее сотрудничество с вами для корпорации бессмысленно.

«Не буду вас обманывать, мисс Рейнольдс, положение очень серьезное».

— Я инициирую вопрос об увольнении и обещаю, что формулировка в приказе будет отнюдь не лестной.

«При таком поражении сердечной мышцы удивительно, что ваша бабушка до сих пор жива».

— Полагаю, ваше заявление по собственному желанию будет для всех наилучшим выходом.

Она назвалась внучкой миссис Стенхоуп, именно поэтому тот молодой доктор с ней разговаривал. Он сказал, что времени осталось мало. Речь шла даже не о месяцах — неделях! Может, даже днях.

— Эти две недели считайте моим вам подарком.

Голос Джорджины вернул Мэри в настоящее. Она нахмурилась, впервые проявив хоть какой-то интерес к разговору.

— Что за две недели?

— Даже в такой момент вы позволяете себе быть рассеянной. — Джорджина презрительно скривилась. — Прощайте, мисс Рейнольдс.

Мэри не двинулась с места.

— О каких двух неделях вы говорите?

— Две недели обязательной отработки по контракту в случае увольнения по соглашению сторон. Об этих, мисс Рейнольдс. Я не буду с вас их требовать. Можете освободить свой стол немедленно.

Ехидство в голосе Джорджины нисколько не задело девушку. А вот счастливую улыбку Мэрилин Рейнольдс ее теперь уже бывшая начальница будет вспоминать еще очень долго.

К сожалению, двух недель у Мэри не оказалось. Вайолетт Стенхоуп скончалась от остановки сердца в субботу четырнадцатого октября, проведя в госпитале четыре дня. В сознание она не приходила. Все это время ее «внучка» была рядом.