Лабиринт розы

— Я понимаю, Алекс: ты выбрал именно эту сферу, потому что веришь, что она проторит нам путь к лучшему будущему, к сокращению числа болезней, в особенности детских. Ты непогрешимо убежден, будто стволовые клетки — наша основная надежда, но иногда по возвращении с очередной конференции ты сетовал, что далеко не все разделяют твою точку зрения и что их политическое лобби не только не ослабевает, но даже становится все более крикливым. Мы уже обсуждали с тобой, как они пытались обвинить тебя и твоих коллег в присвоении себе функций Господа и, чтобы заставить вас замолчать, доходили до прямой агрессии и оскорблений. Эти люди, многие из которых далеки от каких-либо моральных идеалов, в своих узких целях хотят загнать ваши исследования в рамки, а самые бескомпромиссные из них — те, кто продолжает нападки на тебя и вне конференций,— по духу очень близки фанатикам, о которых говорил Саймон. И если благодаря фамильному наследию ты окажешься в непосредственной близости к людям подобного толка, будь осмотрителен, Алекс. Твои взгляды на жизнь проистекают из выбранного тобой поприща, но ошибкой было бы игнорировать извращенный энтузиазм этих фанатиков. У них донельзя ограниченное мировоззрение, они всё видят по-своему и не собираются даже обсуждать наличие иного восприятия. В их речах сквозит слепая приверженность идее, ненависть, порой даже страх. Эти люди не могут допустить правоты ни либералов, ни ученых, чем дискредитируют ту основу, на которой базируются их убеждения. Всё, что они вычитали в Библии, они наполняют смыслом по собственному выбору, и им вовсе не по нутру, когда кто-то вступает с ними в полемику. Их манию недооценивать просто опасно.

У Генри был мягкий характер, и его пылкая речь встревожила Алекса. Его насторожил тон отцовского предостережения, от которого в воздухе ощутимо запахло опасностью. Надо будет непременно позвонить Максу и Анне — она уже вернулась и скоро приведет сынишку домой,— но не раздувать страсти, чтобы невзначай не напугать. В любом случае главный удар приходится на него и на Люси: только они двое непосредственно связаны с завещанием и с находкой документов.

Люси слушала Генри очень внимательно и ни разу не перебила, но теперь решилась предложить Алексу, если его отец не против, проявить в фотолаборатории Уилла незаконченную пленку: возможно, так они получат какие-нибудь сведения о предмете, хранившемся в саду под плиткой, или хотя о том, где побывал Уилл, прежде чем сесть на паром во Франции. Для Алекса ее навыки явились новостью — оставалось предположить, что Люси действительно знает толк в фотоделе. Однако он высказал опасение, что день выдался длинный и она устала.

— Уже поздно, Люси. Давай я привезу тебя сюда как-нибудь вечерком на неделе, и тогда ты займешься пленками.

Но Люси, все еще под впечатлением от предостережения Генри, не желала откладывать дело в долгий ящик.

— Я бы все же проявила их прямо сейчас. Время работает против нас. А через час я уже настряпаю вам готовые снимки — если, конечно, вы, Генри, меня поддержите.

— Да я вовсе не против! Люси, вы умеете со всем этим обращаться? Сам я ровным счетом ничего не понимаю в проявке фотопленки. А ты, Алекс?

— Люси — дама многочисленных дарований.— Алекс адресовал ей ласковую улыбку.— Но удастся ли нам управиться хотя бы к одиннадцати? Нам всем завтра рано вставать, и выехать придется в семь с чем-то, если мы хотим добраться до Лондона без приключений. После трех дней выходных мне перед работой еще нужно войти в курс дела.

Алекс попросил принести счет, и в ожидании официанта все вместе принялись планировать утренние сборы. Неожиданно Генри вернулся от стойки бара с благостным выражением лица и объявил, что можно идти. Алекс поглядел на него с усмешкой:

— Что ты такое сотворил?

— Сегодня я угощаю. Для меня огромное удовольствие поужинать в компании с четырьмя светлыми умами. Не вздумай спорить, Алекс. Твои друзья спасли меня от тостов с сыром дома в одиночестве. А скептические излияния Саймона по поводу политической «кухни» словно вернули и усадили к нам за стол Уилла. Я уже много месяцев так не смеялся.

Его слова развеселили Алекса. Он и Люси взяли Генри под руки и дошли до дома в гораздо лучшем расположении духа, нежели были по приезде в деревню.

* * *

В четверть одиннадцатого Генри с Грейс уже вовсю обсуждали противоречия в интерпретациях Апокалипсиса. Алекс, убедившись, что у Анны дома все в порядке, и позвонив соседу с просьбой покормить его кошку, налил себе вторую чашку кофе. Саймону не сиделось на месте: ему не терпелось узнать, как продвигаются дела у Люси. Он очень удивился, узнав, что у Уилла была собственная фотолаборатория: в наше время мало таких, кто предпочитает сам печатать снимки. Саймону не раз приходилось наблюдать за процессом проявки, но точную последовательность действий он не помнил и не смог бы сам повторить, поэтому захотел присутствовать лично и посмотреть, как это получается у Люси. Он налил себе кофе и, извинившись, удалился в проявочную.