Лабиринт оборотня

Прошло уже больше месяца с того дня, когда я ходила к сестре на кладбище. Все это время моя жизнь висела на волоске. Я до дна сознания прочувствовала, что такое понимать, что скоро тебя не станет. До сих пор меня терзало это жуткое ощущение. Как Дарена не сошла с ума за десять лет моральных пыток? Это невыносимое всепоглощающее чувство отчаяния. Пока я лежала в бреду, казалось, что уже одной ногой в могиле. Я ощущала запах смерти. Она сидела со мной рядом и ждала заветного часа. Лекарь вырвал меня из ее цепких лап, но она не могла отступить просто так. Забрала с собой часть моего тела. Я осталась без руки. Лекарю пришлось отрезать изгнившую плоть по плечо. Я плохо помню день страшной операции. Меня пичкали горькими лекарствами и погружали в бездну мрака, но даже оттуда я чувствовала невыносимую жгучую боль. Но даже после того, как руки не стало, боль не отступила. Казалось, мне отрезали ее каждый день. А во время перевязок я теряла сознание, и даже переживая эти странные пытки, я ни на секунду не переставала думать о Демьяне. Никто не говорил, почему он не приходит. Свекровь отмалчивалась и уходила, когда я задавала конкретный вопрос. Каждый раз после ее побегов от правды, меня охватывала паника. Я билась в истерике, представляя, что муж отправился в лабиринт и не вернулся. Это моя вина. Не надо было говорить о клятве и книге. Уж лучше бы он прибывал в забвении и постепенно забыл о Дарене.

Сегодня я впервые почувствовала себя хорошо и встала с постели. Сразу подошла к зеркалу и расплакалась. На меня смотрела вовсе не прежняя пышущая здоровьем и красотой Ждана. Измученное лицо обрезалось, щеки впали, под глазами залегли синяки, а кожа посерела. Но самое страшное — это перемотанный тканью обрубок. Я стала калекой! Хорошо, что отец уехал из Совунмы за редкой древесиной, чтобы выполнить дорогостоящий заказ Казамира. Бажена сказала, что ее муж давно мечтал о резной беседке из абачи. Но поездка отца подозрительно затянулась. Я начала всерьез переживать, хотя мне нельзя. Единственным светлым лучиком в сплошном кошмаре стала новость о том, что я беременна. И как только моя кроха смогла пережить весь этот ужас, что творился с моим организмом?!

Я стерла слезы с лица и положила ладонь на живот. Погладила его и улыбнулась. Плод моей сумасшедшей любви жил внутри и ради него я отгоняла от себя плохие мысли. Мне нужно учиться существовать без руки, ведь скоро стану мамой и хлопотать придется постоянно. Я не сомневалась, что свекровь обязательно поможет, но хотела сама заботиться о ребенке. Еще в детстве я мечтала о семье и детях, играя в куклы. Вернее, мы с сестрой мечтали. Мысли о Дарене заставляли съеживаться в тугой комок, а грудь разрывалась от частого биения сердца. Поэтому я каждый раз гнала ее образ из головы. И теперь угрызения совести заменила мыслями о насущном. Я хотела, наконец, выйти из комнаты и посидеть во дворе. Бажена говорила, что за последние дни потеплело, а я обожала весеннюю капель и пропитанный влагой воздух. Как бы свекровь не старалась проветривать комнату, я сполна не насладилась наступившим теплом. Но стоило мне переступить порог комнаты, как Бажена с грохотом бросила мытье посуды и подбежала, подставляя плечо.

— Ты еще слаба! Ивар велел следить за тем, чтобы ты не напрягалась. Надо поберечь ребеночка, — просюсюкала она, улыбнулась и с трепетом коснулась моего живота.

— Я отлично себя чувствую. Голова уже не кружится и рана почти не болит, — на счет последнего я соврала, в тот же миг испытав острую боль, но ничем этого не выдала. В последнее время научилась жить с болью и особо не обращать на нее внимания. Но среди ночи просыпалась до сих пор. Резко подскакивала и начинала щупать место, где должна лежать рука. Пустота пробуждала дикий ужас, от которого хотелось лезть на стену.

— Не выдумывай! Ивар сказал, что тебе нужен покой! — настаивала Бажена.

— Пожалуйста, — взмолилась я. — Больше нет сил сидеть в комнате. Всего несколько минут.

— Ладно, — набросила мне на плечи кофту женщина. — Я пойду с тобой.

— Бажена, ужин! Я голоден! — послышался голос Казимира из гостиной.

— Накрывайте на стол. Я посижу во дворе и вернусь.

Свекровь замешкалась. Потом вздохнула и сказала:

— Хорошо. Но за двор не выходи, — погрозила она пальцем.

Я кивнула и вышла во двор. Задержалась на лестнице, наполняя воздухом грудь. Голова опьяняюще закружилась и я прижалась спиной к двери, чтобы не упасть. Когда мир перестал плыть перед глазами, аккуратно спустилась и присела на влажную лавочку. Легкий ветерок раскачивал лысые ветви деревьев. Облака вальяжно проплывали по голубому небосводу, а упорные лучи солнца пробивались сквозь их белизну. Я с наслаждением прикрыла веки и подставила лицо солнцу. Безмятежная нега расплывалась по телу, но ее нарушил громкий стук в калитку. Я подскочила со скамьи и пошла посмотреть, кто пришел.